Роджер рассказал им о преподобном Кармайкле, который в девятнадцатом веке бродил по Шотландии и Островам и просил людей спеть их песни, рассказать про обычаи и передававшиеся устно «гимны, наговоры и заклинания». После он издал ученый труд в нескольких томах под названием «Кармина Гаделика».
Роджер принес с собой один том и, пока составленный им буклет с «песнями прачек» ходил по рукам, прочел классу заговор для жевания, заклинание от несварения желудка, стих жука и несколько куплетов из «Птичьей речи».
Утром Колумба на берег взошел,Белую лебедь в камышах нашел.Гилле, гилле,Плакала лебедь о смерти.Гилле, гилле,Лебедь белая ранена, ранена,Лебедь белая окровавлена.Два пути у лебеди белой,Гилле, гилле,Две судьбы у лебеди белой,Гилле, гилле,Жизнь и смерть.Гилле, гилле.Гилле, гилле.Откуда ты, печальная лебедь?Колумба спросил, ее жалея.Гилле, гилле.Из Ирландии я приплыла,Гилле, гилле.От рук Фианна рана моя,Гилле, гилле.И смерть сулит мне она.Гилле, гилле.Гилле, гилле.Ирландская белая лебедь,Я друг для всех, кто в беде.Христос твою рану узрит.Гилле, гилле.Узрит – и исцелит.Гилле, гилле.В милосердии и любви.Гилле, гилле.Гилле, гилле.Ирландская белая лебедь,Гилле, гилле.Не причинит он вреда тебе,Гилле, гилле.Он исцелит твои раны,Гилле, гилле.Госпожа морской волны,Гилле, гилле.Госпожа скорбных песен,Гилле, гилле.И мелодий напевных.Гилле, гилле.Славься, Христос,Гилле, гилле.Славься, Сын Девы,Гилле, гилле.Величайший король,Гилле, гилле.Пой для Него свои песни,Гилле, гилле.Пой для Него.Гилле, гилле,Гилле, гилле!Горло невыносимо болело от попыток изобразить крик лебедя – от тихого стона раненой птицы в начале до победных криков в конце. На последних строчках голос сорвался, но все равно звучал торжествующе, и слушатели зааплодировали.
От избытка чувств и боли Роджер какое-то время не мог говорить и потому лишь кланялся, улыбался и снова кланялся. Потом, принимая поздравления, молча вручил стопку книг и папок Джимми Гласкоку, чтобы тот раздал их остальным.
– Это было здорово! – произнес смутно знакомый голос.
Подняв взгляд, Роджер увидел, что руку ему пожимает Роб Кэмерон с сияющими от восторга глазами. Должно быть, удивление отразилось на лице Роджера, потому что Роб кивнул на стоявшего рядом с ним маленького мальчика. Это оказался Бобби Харэг, которого Роджер знал по хору. У мальчика, сущего дьяволенка, было чистейшее сопрано.
– Я привел малыша Бобби, – сказал Роб, крепко держа мальчика за руку. – Сестра работает и не смогла прийти. Она вдова.
– Спасибо, – просипел Роджер, но Кэмерон задержался лишь для того, чтобы еще раз пожать ему руку. Потом он отошел, уступив место следующему поздравителю.
В толпе Роджер увидел незнакомую пожилую женщину.
– Я и мой муж однажды видели вас на Инвернесских состязаниях. Тогда вы, кажется, выступали под отцовским именем?
– Да, – прогудел Роджер голосом лягушки-быка – голосовые связки еще недостаточно отдохнули. – Вы… у вас есть внуки? – Он махнул рукой в сторону галдящей кучки детей, столпившихся вокруг женщины. Раскрасневшись от удовольствия, та объясняла им произношение некоторых странно выглядевших гэльских слов из книги.
– Да, – сказала собеседница Роджера и, не дав отвлечь себя, указала на шрам на его горле и спросила сочувственно: – Что с вами случилось? Это навсегда?
– Несчастный случай. Боюсь, что да.
Прикрыв от огорчения глаза, она покачала головой.
– Какая потеря. У вас был великолепный голос. Сочувствую.
– Спасибо. – Только это он и мог сказать сейчас. Женщина отошла, а Роджер остался принимать похвалы от людей, которые никогда не слышали, как он пел раньше.
Затем он поблагодарил Лайонела Мензиса – широко улыбаясь, тот стоял у выхода и наблюдал за происходящим, словно ведущий после удачного циркового представления.
– Великолепно! Даже лучше, чем я ожидал. Скажи, ты не хочешь как-нибудь повторить урок? – спросил Мензис, радушно беря его за руку.
– Еще раз? Я едва дотянул до конца!
– А! Промочишь горло, и все пройдет, – отмахнулся Мензис. – Пойдешь со мной в паб?
Он выглядел таким довольным, что Роджер просто не смог отказать. И то, что он буквально истекал потом – выступления всегда повышали температуру его тела, – а жажде его позавидовала бы пустыня Гоби, конечно же, не имело к согласию никакого отношения.
– Буквально один бокал, – улыбнулся Роджер.
Когда они пересекали парковку, поблизости остановился потрепанный синий автофургон. Из окошка высунулся Роб Кэмерон и окликнул их.
– Тебе понравилось выступление, Роб? – спросил Мензис, не переставая широко улыбаться.
– Очень! – ответил Кэмерон. Судя по всему, искренне. – Хочу спросить у тебя две вещи, Родж. Не мог бы ты показать мне кое-какие из своих старых песен? Зигфрид Маклеод показал мне те, которые ты ему записал.
Роджер был польщен.
– Конечно. Не знал, что ты мой фанат, – пошутил он.
– Мне нравится кое-что старинное, – серьезно сказал Кэмерон. – Нет, правда, я был бы тебе очень благодарен.
– Хорошо. Приходи в следующие выходные.
Роб усмехнулся и коротко отсалютовал ему.
– Погоди, ты же сказал – два вопроса? – напомнил Мензис.
– Ах да. – Кэмерон нагнулся и взял что-то с сиденья. – Вот, нашел среди тех гэльских текстов, которые ты раздавал. Не по ошибке попало?.. Пишешь книгу?
Он протянул черную тетрадь – «Справочник путешествующих автостопом», и у Роджера перехватило горло, словно ему на шею накинули гарроту. Он взял тетрадь и молча кивнул.
– Дашь почитать, когда допишешь? – спросил Роб, заводя машину. – Обожаю научную фантастику.
Фургон поехал, потом вдруг остановился и сдал назад. Роджер крепче вцепился в тетрадь, но Роб на нее и не глянул.
– Совсем забыл. Брианна говорила, у вас на участке есть старая каменная крепость?
Роджер кивнул.
– У меня есть знакомый археолог, – продолжал Роб. – Ты не будешь против, если он придет как-нибудь посмотреть на эту крепость?
– Нет, – прохрипел Роджер и, откашлявшись, сказал уже уверенней: – Нет, не буду. Еще раз спасибо, что вернул тетрадь.
Роб весело усмехнулся и нажал на педаль газа.
– Не стоит благодарности, приятель.
Глава 47. Возвышенности
Знакомый археолог Роба, Майкл Каллахан, оказался добродушным мужчиной лет пятидесяти, с редеющими русыми волосами. Он сильно загорел – вернее сказать, обгорел, – и на его лице темные пятна чередовались с проплешинами розовой кожи. Издавая восхищенные возгласы, Майкл рыскал среди упавших камней старой церкви и просил у Роджера разрешение выкопать яму у одной из стен.
Брианна и дети пришли полюбоваться научным действом, однако археологические раскопки – не цирковое представление: вскоре Джем и Мэнди заскучали. Мать увела их в дом и принялась готовить обед, а Роджер и Майк продолжали копать.
– Если у тебя есть другие дела, то я и один здесь управлюсь, – посмотрев на Роджера, сказал Каллахан.
Дела, разумеется, были – все-таки это ферма, пусть и небольшая, – но Роджер покачал головой.
– Мне интересно. Если я тебе не мешаю…
– Ничуть, – весело заверил его Каллахан.
Во время работы он весело насвистывал, время от времени что-то бормотал себе под нос, однако о том, что ищет, по большей части молчал. Иногда Майкл просил Роджера помочь убрать выкопанное или придержать шатающийся камень, пока он заглядывал под него с факелом. Но в основном Роджер сидел на уцелевшей стене и слушал ветер.
На вершине холма царила тишина, свойственная
