– Ты что, старик, не видишь меня? Остановись и взгляни в лицо своей смерти.
Эльф без интереса кинул взгляд на собеседника и продолжил рисовать, сказав:
– Я остановился давным-давно. Ты остановись.
– Что ты имеешь в виду, старик? – усмехнулся тролль, которого эта беседа развлекала. – Я должен перестать убивать?
– Для начала попробуй просто остановиться и заглянуть внутрь самого себя.
– То ли ты больной, то ли нарочно пришел сюда, чтобы покончить с собой. Смерть никак не идет, что ли? Или ты думаешь, я ненастоящий?
– Да. Именно так я и думаю. Ты – ненастоящий. Настоящий ты – совсем другой. Я счел бы за честь познакомиться с тобой настоящим. Но ты не хочешь остановиться и заглянуть…
– Довольно! – рявкнул тролль. Разговор стал ему надоедать. Но почему-то тролль не чувствовал ненависти к эльфу. И обычного для Того, кто приносит смерть, желания раскроить наглецу череп или растоптать, слушая, как хрустят старые кости, почему-то не возникало.
– Как скажешь, слуга темных сил, как скажешь…
– Какой еще слуга? Что ты несешь? Уйди с дороги, а не то я убью тебя.
– Убьешь, убьешь, никуда не денешься, – улыбнулся Эккеворт, продолжая безмятежно рисовать. – Теперь это уже неважно – ведь я успел закончить картину. Это была самая простая картина в моей жизни – и самая сложная. Хочешь взглянуть?
Почему-то тролль не ответил «нет». Он вообще не ответил – стоял как истукан и молчал. Мысли в его голове, казалось, были парализованы – поведение эльфа сильно отличалось от того, каким, по мнению тролля, оно должно было быть. Тот, кто столкнулся лицом к лицу с убийцей, должен в страхе бежать. И старик должен был поступить именно так. Или, если он великий волшебник, немедленно начать колдовать. Но эльф не делал ни того, ни другого – более того, был совершенно спокоен и даже равнодушен! Именно это тролля раздражало больше всего. Кроме того, старик обозвал его, Того, кто приносит смерть, слугой! Это было оскорблением. И почему «слуга», если он, Черный тролль, будущий властелин мира? Никогда ни у кого не был в услужении. Будто бы бесстрашный старик знает о нем больше него самого.
А что Черный тролль знал о себе на самом деле? Почти ничего… Когда-то давно он очнулся возле грязной лужи. Ни матери, ни отца никогда не видел… Вскоре смог встать на ноги и сразу же начал убивать, чтобы жить. Когда пришла ненависть? Не сразу. Понадобилось несколько лет, чтобы ее черный цветок распустился. Тролль презирал себя за собственное уродство – за него же мстил окружающим. Он ненавидел живых за то, что их приходится убивать ради пропитания. За это же ненавидел и себя. И наоборот – чем больше это чувство росло к себе самому, тем сильнее оно распространялось на всех и вся, что вокруг. Так постепенно он возненавидел весь мир. Но остановиться, посмотреть внутрь себя и понять, что дело в нем самом – Черный тролль был неспособен.
* * *– Переварил? – Император сидел на вершине Эйфелевой башни и ложечкой вкушал французское пирожное. К слову, на верхних перекрытиях башни я оказался сразу, как только открыл дверь комнаты аудиенций.
– Я, признаюсь, подозревал что-то подобное… Просто не был уверен.
– Это и называется: созрел. Быстро ты. Скороспелка.
– Что такое «Седьмой Престол»?
– Бог. Самый высокий уровень из всех возможных.
– И все демоны вернутся к нему? И даже бесы?
– Нет. Не все демоны, только достойные. Те, кто жаждет только крови и обожает творить зло, рано или поздно превратятся в ничто. Они останутся только в форме энергии. А бесы не божьи создания, а мои. Их тоже не станет. Сойдут в пучину. Хочешь пирожное? «Тирамису». Очень вкусно.
Я сел рядом, но от угощения отказался.
– Тебя, наверное, интересует предыстория? Как все было на самом деле? – спросил Император.
– Ну да, интересно было бы послушать.
Он провел рукой у меня перед глазами, и я оказался совсем в другом месте. Более того, сам я стал совсем иным существом. По моим жилам текла невероятно мощная энергия. Мое сознание было спокойно и возвышенно, казалось, что мудрость и умение видеть вещи объемно, улавливать невидимые связи, понимать причины и следствия – все это мне было свойственно всегда. И сам я вечен, как и Отец мой. Вот такие чувства и мысли – если передать их примитивным человеческим языком – овладели мной.
В пространстве не было ничего. Собственно говоря, не существовало и самого пространства: ни пейзажа с горами или океанским побережьем, ни космического коллажа с планетами, спутниками и звездами. Ничего. Вокруг нас была пустота. Зато тех самых «нас» было довольно много. Я знал, что те, кто меня окружают, – живые существа, и некоторые из них равны мне по рангу. Они почти не имели очертаний – скорее, походили на сгустки постоянно меняющегося, переливающегося, очень красивого света. Некоторые сущности были крупнее других и светились ярче. Я был одним из них, и мое свечение было интенсивнее, чем у многих. Для общения не использовалась речь, но складывалось такое впечатление, что голоса действительно звучат. Мне было хорошо. Всем моим существом ощущалась гармония. И тот «я», который Демьян, несколько завидовал тому «я», которым стал теперь. Постепенно ко мне пришло понимание, что сейчас я – Люцифер, а светящиеся существа вокруг – ангелы и Архангелы.
Самым большим сгустком света был Бог. Точнее, та форма, в которой Он решил предстать перед нами.
Бог через глашатая оповестил нас, что эксперимент по созданию на Земле разумного существа – жизнестойкого и с потенциалом духовного развития – наконец-то завершился победой. После провалов и неудач проект под названием «Человек» признан успешным. Однако теперь пришло время проверить его жизнестойкость и способность к духовному развитию. Нас попросили высказаться.
Я – Демьян, почувствовал, как из меня – Люцифера полилась речь. При этом все существо мое резонировало, и хотя голоса слышно не было, возникло такое чувство, будто сам я превратился в голос.
Архангел моими устами или я устами Архангела сказал, что, безусловно, проект очень интересен и
