Пока я говорил, чувствовал, что некоторые из ангелов, окружавших меня, со мной согласны, – они начинали светиться со мной в унисон. Таковых было, примерно, треть. Большинство ангелов к моему заявлению оставались равнодушны – они не были ни согласны, ни не согласны со мной. И лишь несколько ангелов и два Архангела имели другую точку зрения, во всяком случае, их свечение было иным, нежели мое, и чем больше я говорил, тем контрастнее оно становилось.
Архангел, которого земляне называют Михаилом, высказался в том смысле, что нет и не может быть чистоты или не чистоты эксперимента, когда идет разговор о создании существа духовного. Очень редко Создатель прибегает к дарованию частицы Себя своему творению, и всегда эти особи развиваются очень интересно. Кроме того, он напомнил мне, что не всегда даже божественная искра способна поднять животную сущность создания на духовный уровень.
Действительно, такие случаи хоть и редко, но бывали. В этом я согласился с Михаилом. Но я – Люцифер – был слишком привязан к Земле, ведь до этого руководил всеми земными проектами по созданию разумного и духовного существа. К некоторым своим детям я даже успел привыкнуть, полюбить их. А создание богочеловека… Это красиво, конечно, но тогда получается, что все наши с единомышленниками старания напрасны. А ведь среди наших попыток были очень даже любопытные…
Позже, уже будучи собой, я придумал аллегорию настроению Люцифера – он чувствовал себя капитаном спортивной команды, которая бьется за чемпионство. Команда отчаянно борется за мяч или шайбу, рвется к чужим воротам, пропускает голы, вновь отыгрывается… Но тут матч судейским свистком останавливается и победителем объявляется какая-то совсем другая команда, которая даже не участвовала в турнире.
Но ошибешься ты – человек, если подумаешь, что Архангела Люцифера мучила обида, досада или зависть… Эти чувства ему не свойственны. Скорее, он чувствовал нереализованную любовь. Он испытывал ее к тем своим детям, которых успел создать и которые стали теперь не нужны. Он верил в них, надеялся на их духовное взросление, любил их. Но теперь эта любовь осталась невостребованной, потому что проект закрыт и на сцену выходит создание, у которого в кармане все карты – козыри.
И тут в наш с Михаилом разговор вмешался Бог (хорошо звучит это словосочетание). Меня окутала волна любви и понимания. Думаю, Михаила также. Я бы даже сказал, что в этой волне была еще и шутливая нотка.
– Очень хорошо, что вы думаете по-разному. Дорогой Люцифер, ты еще ни разу не выступал на стороне «против», только «за». Теперь пора и тебе показать, как ты можешь мешать общему делу!
Ангелы засмеялись. Это я понял по тому, как учащенно стали меняться их свечения. Шутка понравилась. Мне – в образе Люцифера – сразу стало понятно, о чем речь. Когда рождается богочеловек – так происходило во всех мирах, – создаются два лагеря: противников и, наоборот, сторонников нового творения. Это вполне соответствует дуальности сознания земного существа – его ограниченный мозг жаждет выбирать, а тут ему приходится делать выбор между Добром и Злом, Тьмой и Светом, что помогает человеку расти и развиваться.
Задача лагеря противников – всячески мешать человеку. Являть собой Зло, от которого он должен отказаться. Мешать, искушать, противодействовать, соблазнять. Иначе говоря, тянуть вниз. Нельзя – это извечный Закон – делать только одного: посягать на свободу воли. Нельзя принимать решение за искушаемого. Можно только к этому побуждать.
Задача лагеря сторонников – всячески помогать человеку, подсказывать, направлять на путь истинный, поддерживать в борьбе с искусами, ну и так далее. То же ограничение – свободу воли не подавлять.
И вот, впервые на моей памяти, а точнее на памяти Люцифера, меня поставили возглавлять лагерь Зла. Меня «свергли» с небес и отправили на выполнение этой миссии. Если Люцифер сможет доказать, что на Земле даже богочеловек не сможет развиться духовно и его физическое тело возьмет верх над Духом, тогда Человек, как таковой, будет уничтожен, и я вернусь к предыдущим проектам. Но пока Архангелы Михаил и Гавриил будут моими оппонентами. Они будут всячески противостоять мне, моим козням и попыткам доказать, что у богочеловека нет будущего. Они играют в другой команде. Но мы не враги. Никогда ими не были и не можем быть. Мы – лишь левая и правая рука Бога творящего. В данном случае – творящего Человека духовного.
Я вновь оказался сидящим на Эйфелевой башне. Люцифер покончил с пирожным. Посмотрев на меня, он грустно улыбнулся.
– Между молотом и наковальней куется меч, между Богом и Дьяволом куется дух Человека, – сказал Император. – Надеюсь, ты не будешь на меня сердиться за излишнюю высокопарность.
– И кто сейчас выигрывает? – спросил я.
– Как бы ни сложилось – всегда выигрывает Бог. Это как у Дарвина – если биологическая форма оказывается нежизнеспособной, она освобождает место под солнцем для более приспособленных. Если выживает – отлично, значит, природа получает новый вид. Здесь то же самое, только речь не о физическом теле, а о Духе. Но если ты имеешь в виду к чему сейчас ближе проект под названием «Богочеловек» – к провалу или успеху, то ответа пока нет. Все решается прямо сейчас. Но даже если Архангелы выиграют, чего я им очень желаю, победа все равно будет пирровой. Слишком многих я и мои помощники смогли стащить вниз. И часть из них – безвозвратно.
– А поддаться не хочешь?
Люцифер взглянул на меня:
– Используя все ту же аллегорию про меч и наковальню, спрошу: что будет, если во время кузнечных работ подмастерье решит немного убавить жар? Или гончар, поставив кувшин в печь, решит снизить температуру обжига. Что будет потом?
Я кивнул, вполне понимая
