Когда-то.
А теперь город мой пылал, а я гнал в нижние кварталы по пустым улицам, время от времени проносясь мимо горящих, скорченных тел, домов, которые пылали изнутри, выстреливая через окна языками пламени, раскаленных, будто каменные печи.
Я видел разбитые, проваленные крыши, везде валялись тлеющие тряпки, стекло из разбитых окон скрипело и трещало под копытами. Время от времени я натыкался на жутко изуродованные трупы, разорванные, раздавленные, в странно изогнутых позах, то и дело раздавался визг нового подлетающего снаряда, а наши машины молчали.
В Каверны я влетел сквозь ворота и сразу понесся под стену, к стражницкой.
В квартале было немало людей, но все они были гвардейцами и стражниками. Сменялись расчеты при машинах, одни бежали по ступеням на стену, другие сбегали на улицу, ведя раненых; я проходил мимо стражников: посыпающих огонь песком, что гудел между домами и на крышах, несущих на плащах кричащих окровавленных людей – или тех, кто скулил, свернувшись, от боли, с кожей, покрытой черными, красными и белыми пятнами ожогов. Везде царило движение, куда-то бежали люди с ведрами, какой-то командир поставил в два ряда хон пехоты в глубоких шлемах. Жители в тревоге выглядывали из дверей и подвалов.
– Командир! Провести к командиру! Приказ из башни! – крикнул я, несясь между ними и пытаясь никого не растоптать конем. – Ракитник! Где центурион Ракитник! Бегом!
Кто-то помчался прямо в донжон стражи, я увидел только черное дерево на прокопченной тунике и блеск шлема.
У командира была испятнанная кровью повязка на голове, под мышкой – шлем странной формы, а сам он выглядел как бык. Почти.
Был у него массивный лоб, широкий бычий нос и морда, а еще подрезанные до половины рога, которые входили в отверстия шлема. Это меня застало врасплох, но одновременно тот факт, что обороной Каверн руководил измененный и Брат Древа, показалось мне вдохновляющим. Это был наш город.
– Какие приказы?! Почему нет воды в движителях?! Колеса не действуют!
– Башня говорит: промываем улицу! Вода идет к пожарным шлюзам! Через малую водную меру ты должен забрать всех с улиц и подвалов! Закрыть все двери! Людей на верхние этажи! Прикажи бить в барабаны, когда будешь готов!
– Мой кирененец ранен! Я едва его понимаю, а одной рукой он барабанить не сможет.
– Собирай людей! Я встану у барабана.
Он отдал приказания, которые сразу же начали повторять, выкрикивая их дальше по улицам. Пехота бежала трусцой, порыкивая на гражданских, затворяя ворота, другие переносили раненых в дома.
То и дело раздавался свист, и на город падал град снарядов. Дым из горящих рынков поднимался черной подвижной стеной, заслоняя наполненное вражескими кораблями море, и закрывал небо, вбирался в легкие, щипля глаза. А из этой черной завесы раз за разом вылетали новые снаряды.
– Мы их не видим и не стреляем, – сказал Ракитник. – А они идут вперед. Вот-вот ворвутся в порт, и мы получим их на стенах. Потому я ставлю пехоту на стену.
– По дороге к нам есть еще опорная стена и форты портов. Они не пройдут так легко, – ответил я, чувствуя, однако, надвигающуюся волну страха.
– Передай башне, что мне нужны медики и вода онемения. Тут люди с ожогами.
– Сделаю, но сперва исполни приказ.
Люди Ракитника успели примерно в указанные сроки – за малую водяную меру, а когда улицы стали совершенно пустыми, я встал на донжон подле барабана с намалеванным на коже знаком клана Волка и взял палки в руки.
Первый сигнал, который я отослал, звучал: Каверны готовы! – и почувствовал себя странно. Своим домом мне должно бы считать Киренохару, а тем временем мне казалось, что место мое – на стенах Каверн.
И тогда я услышал растущий шум.
Сила, благодаря которой определенные вещи в Ледяном Саду могли происходить без вмешательства человека или животных, укрыта в плененном водопаде, что начинался на вершине горы, породившей город. Часть его лилась каскадом по северной стене города, а потом наполняла потоком вспененной воды ущелье, что отделяло стены от урочища и настоящего ледяного сада, а часть – падала в море, странствуя собственными руслами в стенах города под улицами и через каналы.
Теперь нижние кварталы пылали, а потому мастер Фьольсфинн приказал закрыть одни шлюзы и открыть другие. Падающая с самой вершины вода перестала приводить в движение машины и поплыла по сужающимся каналам, которые начинались как широкие русла, могущие поместить в себе рыбацкую лодку, а в конце были не шире плода сливы и открывались во многих местах в стенах домов.
Зато когда вода потекла сюда – она била потоком, который смел бы и каменного вола. Весь этот потоп ударил теперь из стен – домов и крепостных, – превращая все улицы ниже второго кольца в речные русла и обрушиваясь каскадами в Каверны, а потом в Ластовню, на Каменное Торжище и остальные портовые кварталы, где площади превратились в пламя. Вода из отверстий второй стены потоками пролилась на крыши каверн.
Настоящее драконье масло и правда невозможно погасить водой. Есть в нем нечто такое, что заставляет его разгораться еще сильнее, когда вокруг оказывается вода. Настоящее драконье масло невозможно даже смыть. В нем есть имя богов, приводящее к тому, что если пламя разгорается, то оно сжигает все, даже камень и железо. Этот огонь может набрасываться на человека, а масло пристает ко всему, к чему прикоснется.
Но то, что наполняло снаряды короля Змеев, было мешаниной нескольких веществ, точно так же, как и горючее, используемое амитрайской армией. И эту жидкость можно было смыть, а если поток воды силен, то оно даже перестает липнуть, как однажды испытал это и я – тут, недалеко, во время того дождя.
Вода пришла с шумом и гулом, как разогнавшаяся тяжелая кавалерия. Вода сразу выстрелила из боковых улиц и ворот в Каверны, затопляя все на высоту окон; лилась она с той же силой, что и сам водопад рядом с замком, волоча за собой остатки, сломанные бревна, трупы, бочки, даже нескольких скулящих коней, и все это пролетало мимо нас среди вспененной, клокочущей воды, клубов пара и пламени.
Река горела.
То, что горело в смеси, которая падала на нас в снарядах, было разными маслами, и они плавали сверху воды, как обычное масло. Спущенные потоки воды не только смыли пламень с улиц, но и понесли его дальше, сперва через подземные каналы в первой стене, а потом вся вода ринулась волной на пылающие портовые базары, прямо в стену дыма и пламени. Все это время река неслась подземными каналами и улицами, с оглушительным
