Внезапно какая-то невидимая неодолимая сила подхватила людей и понесла их через весь зал к «червоточине», не обращая внимания на их возгласы и сопротивление. Через несколько секунд всех вынесло наружу, буквально выдуло, как через ноздрю соринки, выбросило к катерам.
– Дьявол! – задыхаясь, возмутился Филипп.
– Садись в катер!
– Но мы ещё не…
– Садись, если хочешь жить! – Иван втолкнул в кабину своего «голема» растерянного Ядогаву, влез сам.
Филипп оглянулся на закрывшееся устье «червоточины» и, очевидно, осознал реальность угрозы. Метнулся к «голему».
И снова невидимая сила подхватила катера и понесла к белой «стене» силового пузыря, скрывавшего «корабль судного дня» от посторонних взглядов.
Короткое сотрясение, темнота, игра мышц с нервами – и перед катерами открылось знакомое пространство космоса с планетой-«бубликом» и висевшим над ним земным космолётом.
Сердце отпустило.
– Борт-1, борт-1, – зачастил в наушниках голос Альберта Полонски, – видим вас! В чём дело?! Где вы были?! Почему молчите?! Все живы?!
– Живы, – проговорил Иван преувеличенно бодрым голосом, подумав, что ему будет трудно отстоять свою точку зрения в разговоре с капитаном, основанную не на точном расчёте, а на эмоциях.
«Но ведь оно было правильным? – с сомнением проговорило второе «я» Ивана. – Люди не созрели для управления «звездолётами судного дня»? Да и нужны ли они нам?»
– Помощь нужна, джентльмены? – донёсся голос капитана Бугрова.
– Ох, и достанется нам! – усмехнувшись, заметил Ядогава в тишине кабины катера.
Рейд 4. Уцелевший демиург
1Он падал в бесконечную бушующую океанскую бездну, спелёнутый по рукам и ногам невидимым ремнем, и ничего не мог сделать, разве что кричать и звать на помощь, и молиться, и ждать смерти.
Космос над головой почему-то был белым как молоко, а звёзды на нём чёрными. Кроме того, по небу летали гигантские астероиды в форме баранок, и одна из них, превратившаяся в зубастый рот, начала догонять падающего, чтобы схватить и проглотить.
Прозрачно-голубая поверхность океана, покрытая белыми барашками волн и столбами пара, приблизилась, её цвет внезапно изменился, стал багрово-красным, как кровь. Иван влетел в это кошмарное кипящее варево раскалённым метеоритом, погрузившись сразу на сотни метров! В глазах потемнело. Он судорожно задёргался сильнее, задержав дыхание, чтобы не захлебнуться, рванулся из последних сил вверх, к свету. Кто-то ударил его снизу по копчику: боль молнией пронзила всё тело, но удар придал ему ускорение, и он вылетел из тьмы в кровавый слой, а потом и вовсе вынырнул из воды в прозрачно-голубой свет, не чувствуя тела… и проснулся!
Подскочил на кровати, дыша, как вытащенная из воды рыба. Осознал, что лежит в своей спальне, один, на широкой кровати с мягким шелковистым бельём.
Было раннее утро четырнадцатого сентября, рассвет ещё не наступил (на широте Селигера он начинался в начале восьмого), порхающие в глубине стены напротив мотыльки времени показывали пять часов двадцать две минуты.
– Бред! – вслух выговорил Иван пересохшими губами, откидываясь на подушку и устраиваясь поудобней.
Картина падения в неведомый океан размылась туманом воспоминаний, навеянная, скорее всего, отложившимся в памяти разговором с Вестником Апокалипсиса, как он назвал «вселенолёт судного дня», переживший своих создателей и оставшийся не у дел на планете-«бублике».
После возвращения на борт «Дерзкого» капитан Бугров не стал обвинять оператора в превышении служебных полномочий. Выслушав доклад Ломакина и нервный комментарий Каледина, он собрал совещание исследовательской группы и после долгих дебатов (Шустов был разочарован действиями Ивана больше, чем своеволием Филиппа, Ядогава Хироси держал середину, никого не упрекая) решил рискнуть и пройти к «оси» – вселенолёту на крейсере.
Приняли все необходимые меры защиты, задействовали императив «Чужой-экстрим», означающий атаку на корабль неизвестной формы жизни, приготовились к негативной реакции Вестника Апокалипсиса (название, данное Иваном, прижилось), однако это не помогло. Приблизившись к невидимому силовому пузырю, окружавшему Вестника, «Дерзкий» оказался развёрнутым в обратную сторону точно так же, как и дроны перед этим.
Ещё две попытки сблизиться с «машиной вселенского судного дня» закончились таким же результатом. Стало понятно, что компьютер вселенолёта решил последовать совету Ломакина никого к себе не подпускать. С одной стороны, это обстоятельство действительно устраняло в последующем вариант перехвата управления «инопланетным командным пунктом» отщепенцами человеческой цивилизации – террористами и нацистами. С другой, было обидно, что тем самым перекрывался доступ к Вестнику нормальным исследователям. Шустов высказал свою точку зрения открытым текстом. Бугров в разговоре с Иваном с глазу на глаз, добавил:
– Надо было оставить шанс связи с Вестником нашим парням. Потому что только мы, россияне, поддерживаем мир в состоянии мира. Обладание вселенолётом просто увеличило бы наши возможности не допустить войны.
– Я подумал, что… – растерялся Иван, не зная, что сказать дальше.
– Надо было не торопиться с решением, посоветоваться со старшими, со мной.
– Я не подумал…
– Так ты думал или не думал?
Иван сцепил зубы, темнея.
Бугров сжал его плечо железными пальцами. Лёгкая судорога, означавшая улыбку, изменила базальтовый рельеф лица.
– В следующий раз не стесняйся консультироваться. И мой тебе совет: не говори никому, что Вестник закрыл вход во вселенолёт по твоему наущению. Филиппа я уже предупредил. Тебя наверняка будут допрашивать в Службе, требовать детали контакта. Так вот, ты Вестнику ничего не советовал.
Иван сглотнул.
– Вы думаете… меня будут допрашивать?
– Я всегда прежде думаю, а потом делаю. Допросы устраивать, конечно, никто не собирается, это я перегнул палку, но разговор наверняка состоится. Будь готов.
Через сутки Бугров отпустил на поверхность планеты-тора команду исследователей во главе с Шустовым, и за месяц работы эксперты с почти стопроцентной точностью доказали, что «бублик» планеты был когда-то создан искусственным путём. Нашлись и следы присутствия на планете разумной жизни, хотя от былой инфраструктуры создателей Толкина не осталось почти ничего. По планете был нанесён не один мощный удар, оставивший от городов и поселений только воронки и болота.
Ещё через неделю «Дерзкий» отправился домой, на Землю. Его первопроходческая миссия закончилась. Теперь изучением артефакта должны были заняться другие земные экспедиции…
Иван встал, добрёл до бытового блока, всё ещё находясь под властью воспоминаний, плеснул воды на лицо, вытерся и вернулся в спальню обратно. Сон пришёл почти мгновенно, уже без жутких видений и ужасов.
Проснулся он в начале десятого от звонка мобильного айкома, звук которого успел почти забыть, так как во время космических походов оставлял гаджет дома. Включил его сонным голосом.
Над браслетом коммуникатора, лежащим на тумбочке, выросла прозрачная головка женщины.
– Привет, Иван Кириллович, – заговорила приятным горловым голоском Фьоретта Месси, оператор систем безопасности «Дерзкого», которую все космолётчики звали форс-мастером, имея в виду её профессиональные навыки специалиста по вооружению. – Надеюсь, не разбудила?
Иван спохватился, быстро накинул рубашку, хотя ситуация этого не требовала, айком показал бы абоненту только лицо, включил обратку.
– Нет, я уже завтракаю.
– Тебя ещё не вызывали в СКБ?
Иван вспомнил разговор с капитаном.
– Нет, а что?
– Леона и Альберта вызывали. Меня пока нет, потому что я объявила свадьбу, вот они и решили не
