Ткань была даже слишком прочной, она успешно сдерживала не только грибы.
Женька отшатнулся, словно ему врезали кулаком по носу, и за него же схватился. Поздно — лесник не успел опомниться, как его впервые в жизни скрючило и стошнило от запаха. Зато какого! Сперва Женька даже вообразил, что это ХБК и вслед за желчью из него хлынут растворившиеся легкие, однако в глазах постепенно посветлело, хотя слезиться они так и не прекратили. Ветер пришел леснику на помощь, быстро вымыв из палатки самый ядреный концентрат, но вонь продолжала струиться из нее нескончаемым потоком.
Женька покосился на невозмутимую спину киборга, сплюнул (запах тухлятины даже слюну пропитал, глотать противно!), подобрал выроненный фонарь, поглубже вдохнул и быстро, пока не передумал, нырнул в палатку.
Запах сразу перестал казаться таким уж невыносимым, точнее, отошел на задний план.
Беглый киллер, герой сельских продавщиц и гроза въедливых старух, лежал перед Женькой во плоти.
Вот только плоти этой было не так уж много, да и та не в лучшем состоянии. Тело Саргона и его посмертное ложе из надувного матраса и спальника покрывал толстый слой соли. Сверху она сцементировалась в грязно-серую корку, из которой выступали лицо, верх груди и свесившаяся с постели кисть левой руки. Снизу по полу растеклась бурая лужа рассола, успевшая высохнуть и кристаллизоваться. Кто бы ни оказал мертвецу «последние почести», он изрядно с ними запоздал. К моменту засолки труп успел достичь самой омерзительной стадии разложения: раздулся, почернел и кишел личинками, вместе с которыми и мумифицировался, превратившись в жуткую, но, как ни парадоксально, мгновенно узнаваемую пародию на свою голограмму в объявлениях о розыске.
— А ты говорил, что это я вечно пересаливаю! — потрясенно пробормотал лесник, позабыв, что приказал киборгу остаться снаружи. Но сейчас его присутствие стало для Женьки жизненно необходимым: если и не удержит хозяина от падения в обморок, то хотя бы будет кому вытащить его на свежий воздух. Как же тут воняло до соли?! — Джек!
Однако разжалованный из напарников в кофеварки киборг не спешил ни являться на хозяйский зов, ни отзываться. Опять умотал «на разведку» или нарочно нагоняет жути, чтобы проучить «бесстрашного» лесника?!
— Джек, иди сюда! — нетерпеливо повысил голос лесник. — Хорош дурить, у нас тут серьезная пробле… ма.
«Он же умер», — однажды сказал Джек про Саргона.
Умер, а не погиб при побеге.
Лежащий на постели человек явно пришел сюда своим ходом. Снял и поставил в углу ботинки, переоделся из тюремной робы в камуфляжный костюм, заварил себе чайку — возле торчащей из соли руки до сих пор стоит чашка с коричневым налетом и заплесневелым кружком лимона…
А что, если…
«Информация о его смерти обладает высоким уровнем достоверности». Куда уж выше, если Джек видел труп своими глазами! Или даже… сделал его.
Но тогда к чему эта соль?! Почему бы не зарыть труп вместе со всем его барахлом? Или, напротив, позволить леснику его найти — все только порадуются, что Саргон бесповоротно мертв, а убийцу со сменными отпечатками поди еще вычисли!
Потому что хозяин такого не приказывал.
Настоящий хозяин, а не тот, которому так ловко подсунули «браконьерского» киборга.
«Зато я осматривая. И сканировал».
Зачем идти туда, где уже побывал и «ничего не обнаружил» киборг? Особенно если тот, шастая вокруг лесника, затопчет чужие следы, ненавязчиво оттеснит хозяина в сторону или ускорится, вынудив побыстрее проскочить опасное место?
И да, сменные отпечатки! На вышке нашли только отпечатки Даер и Женьки. Накануне убийства девушки киборг впервые пошел с лесником на обход, а чем он целыми днями занимался до этого, Женька больше не проверял… Впрочем, зная пароль от терминала, запись с камер несложно подчистить. Лесник же так и не нашел ту бумажку. И кольцо от бинокля тоже не нашел…
Что, если Джек рьяно нырял в озеро вовсе не из заботы о Женькином здоровье, а рассчитывая перепрятать бинокль, если бы дрон его обнаружил? А может, и перепрятал, попутно незаметно продырявив лодку!
И ночью в ливень он бегал не упавшее дерево осматривать, а гораздо дальше, поэтому и оделся как положено, и так сильно промок, чудом успев вернуться к хозяйскому пробуждению.
И во время лёта — Женька же ничего не понимает во флайерах, выкрутить какую-нибудь фигнюшку, а потом вернуть ее на место было плевым делом!
В Женькином мозгу словно плотину прорвало, лесник едва успевал следить за потоком собственных мыслей, и, черт побери, куда бы они ни сворачивали, киборг идеально укладывался в этот пазл!
Женька не столько услышал, сколько почуял чье-то беззвучное приближение к входу и, отскочив в угол, выставил вперед бесполезный против DEX’а станнер; спохватился и поменял его на чуть менее бесполезный вибронож.
Полог качнулся, и в палатку дымом, тенью скользнула темная фигура с горящими глазами.
Киборг медленно выпрямился и замер напротив лесника, пока не атакуя, но не оставляя сомнений: живым он незваного гостя отсюда не выпустит.
Только это был другой, совершенно незнакомый Женьке киборг. Такой же высокий (хотя, возможно, темнота и ситуация опять-таки усугубили впечатление) и даже более плечистый. Под лучом направленного ему в лицо фонаря он отключил ночное зрение и теперь напоминал не призрака, а ожившего мертвеца: грязный, бледный, окровавленный, заросший черной щетиной с лишаем ожогового рубца на левой щеке, из которого торчали редкие скрюченные волоски. Глаз по той же стороне лица голубовато помутнел, но слепым почему-то не казался, скорее альтернативно видящим — причем насквозь.
Когда фонарик дрогнул у лесника в руке, по нашивке на груди киборга перекатился серебристый блик.
«DEX-7.
