«Ее? О ком он говорит?» – терялась в немых вопросах Ада. «Дневник!» – догадалась она. Жало ревности впилось в мякоть сердца. А ведь Ада считала свое сердце закаленным, перенесшим многие разочарования, а потому укрытым панцирем цинизма. Оказывается, есть женщина, о которой Ашер думает постоянно.
– Ты был женат? Помолвлен? – робко спросила она, вспомнив кольцо, которое он носил на шее.
– Это? – Из ворота рубашки он достал цепочку. Подсветил сигарой бриллиант, камень отозвался, брызнул сотней разноцветных искр.
– Огранка «ашер», – машинально заметила Ада и смутилась, что в такой момент думает о бриллианте больше, чем о разбитом сердце Ашера.
– На. – Он дернул цепочку и, когда та порвалась, протянул кольцо Аде. Она приняла его в раскрытую ладонь. И вместо того, чтобы рассмотреть поближе или, чем Бог не шутит, примерить, медленно сжала его в кулаке, стараясь впечатать в кожу все грани первого в своей жизни бриллианта.
– Почему ты оставила меня? – отчетливо произнес он, глядя Аде в глаза. Именно этот вопрос ей всегда хотелось задать матери. Ада часто думала об этом. И сейчас, сжимая в руке чужое обручальное кольцо, думала о своей матери, у которой, может, даже простенького колечка никогда не было. «Почему ты оставила меня?» – спросила бы ее Ада с порога. Ее матери просто повезло, что не пришлось отвечать на столь сложный вопрос. Ашер словно прочел ее мысли.
Ашер вдруг припал губами к ее сомкнутым пальцам. Она робко щекой потерлась о его волосы, поцеловала в макушку, как матери утешают расстроенных детей.
Ада спросила шепотом:
– Что с ней случилось?
И он так же тихо ответил. Его слова прозвучали как шелест набежавшей и отступившей перед земной твердью волны:
– Она умерла.
– Как ее звали?
Он долго молчал, будто не решался доверить Аде ее имя:
– Амрита. Верни, – потребовал он кольцо обратно и протянул руку. Ада не стала возражать.
– Мне все говорили, что нужно забыть ее, – вновь раздался хриплый голос Ашера. – Хотя я не понимаю, почему перед лицом смерти ее нужно забывать, когда я помнил о ней перед лицом вечности. А может, они и правы – душу не должны удерживать незавершенные дела… Почему-то мне всегда казалось, что я снова встречу ее. Узнаю в любом обличье. Ведь Закон вечной любви существует и выполняется… Но, сколько бы я ни искал, она ускользает от меня, как тень. Она прячется от меня в Бронзовом дворце, перебегая из комнаты в комнату, таясь за колоннами, застывая на постаментах в образе статуй. Она одна, и я один. Почему же нам так трудно встретиться в этом проклятом мире? – почти рычал он.
И Ада поняла: он зол на весь мир. Он в бешенстве. Он разъярен так, что готов разрушить мир до основания. Мир, где нет его жены, его возлюбленной Амриты. Он ненавидит каждую живущую ныне женщину и ненавидит Аду – за то, что она жива, за то, что она рядом с ним. Из этого горького корня растет его жестокость. И если ты поняла его, то можешь вырваться и бежать… или пожалеть его…
Она первая потянулась к нему. Поцелуй пришелся в твердые, сжатые губы. Раньше она бы и не подумала целовать Ашера. В их отношениях он был законодателем, он был правителем. Он задавал тон, а она лишь следовала за ним. Но Ашер ответил ей. Он припал к ее губам и будто пил из них, забирая ее дыхание.
Она не ждала нежности. Останавливалось дыхание, она задыхалась в его руках. Ткань сорочки с треском разошлась под его пальцами. Песок царапал кожу, забивался под ногти. Кожа зудела, песчинки хрустели на зубах. Он языком подхватывал слезы, бегущие по ее щекам. Их соленый привкус напоминал ему вкус крови.
Ашер отстранился, тяжело дыша. А она вдруг увидела, что над ними звездное небо. Ветер унес тучи и обнажил созвездия.
– Чего ты хочешь? – спросил он. Наверное, за смелость ей полагалась награда.
– Хочу проснуться рядом с тобой… – Она сама не поняла, зачем его об этом просит.
Но он неожиданно согласился:
– Хорошо, остаток ночи мы проведем вместе. – И подхватил ее на руки.
В кровати он обнял ее, как океан обнимает и большие корабли, и маленькие лодки, Ада впервые в жизни почувствовала себя защищенной. Боль уходила, Ашер будто вбирал ее в себя, тело Ады словно расправлялось, становилось легким, невесомым. Запах Ашера – сигар и миндаля – дурманил голову, усыплял. «Осторожно, не влюбись», – предупредила она себя, но, наверное, предупреждать уже было поздно.
Сон рядом с Ашером был страшен. Кровавые куски мяса. Лохматые раны. Срезанная полосками человеческая кожа. Глаза, вытекающие из глазниц. Бег до изнеможения, до режущей боли в подреберье. Но даже тогда, когда силы на исходе, ты не можешь остановиться, не имеешь права. Тонкий свист копья, вспарывающего воздух. На адреналине ты не чувствуешь боли, ты еще бежишь и даже не думаешь о том, что твой бег скоро прервется. Холод рождается внутри. Движения замедляются. Тело охватывает паралич. Ты падаешь
