— Не играй на нервах.
— Да, собственно и все. — Пожал плечами. — Попросил одного из моих друзей назвать эти деньги своими, а меня — поверенным.
— Ты давал право аристократам на свои деньги? — Изумился Артем. — Они же никогда от них не откажутся.
— Не аристократам, друзьям, — подчеркнул я. — Затем шел к этим министрам и от имени поверенного просил все вернуть.
— Это же подстава.
— Я просил их воровать мои деньги? — Позволил я жесткости в голосе. — В общем, не вернуть деньги мне и не вернуть какому-нибудь древнему гербу — это ситуации очень разные.
— Шантаж?
— Да что вы весь день с этим шантажом, — возмутился я. — Просто верните то, что не ваше. Без процентов! Без огласки! Была яхта — отдай яхту, в чем вопрос? Была вилла — так отдай виллу? Я даже готов терять деньги на трансферте, ведь даже если вещи месяц, ее не продашь, как новую. И знаешь, что?
— Догадываюсь, — скрежетнул зубами Артем.
— Чиновник, у которого нет денег, отчего-то предпочитает отдать немного родины, но не собственных палат.
— Короче, ты всех купил. У меня дома!!!
— Да тихо ты, — отмахнулся я от его ярости. — Я между прочим, всегда выслушивал твои поздравления, и так не реагировал.
— Я, между прочим, всегда желал тебе только хорошего. — Едко отозвался он. — И всегда защищал от отца и родных!
— Вот. Ты не дослушал, — терпеливо повторил я.
— Слушаю, — взял он себя в руки после длинной паузы и яростного дыхания.
— Беда в том, что кроме меня, все они уже были кому-то проданы. Вперед моих вагонов запускали опломбированные составы, фурам закрывали проезды по ряду трасс ночью и много других мелочей из других ведомств, которые списывали мой долг своими услугами и брали деньги сверх того. Я, признаюсь, открывал те, чужие, вагоны.
Артем дернулся от паузы и внимательно на меня посмотрел.
— Оружие с ваших складов, взрывчатка, герметичные контейнеры… люди. Состав с людьми сошел с рельс, упал в реку. Все живы, разумеется, захочешь поговорить с этими несчастными, которых везли куда-то на границу — всегда пожалуйста. В полицию, извини, сдать их не мог. Для проверки попросил в ночь крушения у армии и полиции людей, помочь по мелочи с разгрузкой, так не дали ни человека. Всех на поиски подняли, но потом признали утонувшими. Поднимать состав не стали, он все равно запечатан.
— Это… Все еще плохой подарок, — сглотнул он и поиграл желваками.
— Артем, почему в твоем княжестве происходит нечто, о чем ты не имеешь ни малейшего понятия? — Внимательно посмотрел я ему в глаза. — Почему все эти службы не спешат заложить друг друга, когда наступает кризис? Я же не случайно «разбил» ту бочку с фенолом. Беда не в том, что они взяли у меня деньги и закрыли глаза на трагедию регионального масштаба. А в том, что все они, все до единого отработали тихо. Хотя, казалось бы, какой легкий способ обнулить обязательства передо мной и даже получить медали, если поднять шум. Но ты ведь так и не узнал о существовании этой накладной. — Указал я на листок.
— Я не занимаюсь разработкой преступлений такого уровня, — дернул подбородок Артем. — Мне могли не докладывать.
— А кто должен был доложить? — Мягко уточнил я.
— Дядя Элим.
— Элим Шуйский. Глава вашей разведки?
— Да. Там большая машина, у нас. Все потоки со всех камер, компьютеров, вся связь, интернет, письма. Все в ком и к нему. Если мы нужны — он призовет. А так — сам справляется. Думаю, он этих… К ногтю. А тебе тогда в Москву точно ехать надо, — упрямо наклонил он голову. — Я, конечно, прикрою, но Элим очень жесткий, даже среди всех нас.
— И прав на престол, у него, наверное, никаких?
— Он никогда не претендовал. Он с отцом, как правая и левая рука. Незачем ему.
— Что же тогда он эти вагоны своим именем через границы тащит? — Мягко уточнил я.
Артем резко дернулся, и неловким движением снес подголовник переднего сидения.
— Тебе потребуются очень веские доказательства, — почти прорычал он.
Осталось только посмотреть с иронией и произнести самые главные слова.
— Когда-то я обещал подарить тебе княжество. Пока, — хлопнул я по «подарку» ладонью, — я дарю тебе твое собственное. Там все бумаги, изучай. Пока вас не разорвали на множество мелких медвежат.
Парень хотел возмутиться, но, поймав мой взгляд, как-то сник и, хоть и тронул укладку с документами, но будто даже развернуть упаковку и глянуть, что там — сил не имел.
— Максим, это… — потерянно произнес тот.
— Правда, угу. На бумаге, потому что сам понимаешь, — пожал я плечами. — Эта ваша большая и очень секретная электронная машина…
— Зачем это ему?!
— Запрещенный товар? Или очень быстро много денег за него? Или тишина с отсутствием проверок?
— То, есть, действительно…
Не знаю, что он хотел сказать.
— Ну и если подарок не зайдет, вот, резервный вариант, — выудил я из сумки трехлитровую банку меда.
Артем только страдальчески поморщился.
— Ты смотри, с пчелой внутри, — пощелкал я по стеклу ноготком. — Производитель лицом и жалом! Знак качества, как мне сказали!
— Максим, хватит, — сжал он виски руками и с силой помассировал.
— Да что ты голову ломаешь? Вон, с отцом советуйся. И банку открой, сладкое оно для нервов хорошо.
— С отцом, верно, — услышал он только начало фразы.
А затем выпрямился, как пружина, которую долго сжимали, и произнес уверенным, спокойным голосом.
— Надо деда звать.
После чего вышел в свою дверь, ближнюю. Ту которую он сам же и заклинил парой часов раньше до уровня не открывания. Короче, с дверью вместе вышел.
— А и забирай, если она тебе так понравилась, — лихо махнул я рукой.
Суровость и грозность на его лице сменилась неким смущением и непониманием, куда деть дверь. Даже к проему примерил, будто приклеится она обратно.
— Мед заберешь — дверь прощу.
— Ладно, давай, — вздохнул он покаянно и с показной неохотой
