— Значит, историю и английский надо сдавать идеально, — подытожил друг само собой разумеющееся.
С английским, в общем-то, точно проблем не ожидается — на нем Артем думать тоже способен. А вот история…
— Хотел предупредить — вчера читал местные учебники. Так вот, наше княжество в Стоянии на Угре не выигрывало.
— Чего? — Выразительно поднял Артем бровь. — А тогда что мы там делали?
— Были за монголо-татар.
— Да ну, — протянул он.
— Вот-вот, — поддакнул я.
— А скальп у нас тогда чей д… в музее? — Возмутился друг.
— А рядом чей скальп? — Напомнил я.
— Эти сами грабить полезли, когда мы казну хана Ахмата взяли! — Распалился Артем. — Да мне дед сам рассказывал!
Я взглядом показал на Веру, ошарашенно переводящую взгляд то на него, то на меня.
— Мы просто очень любим историю, — улыбнулся я ей вежливо и первым встал с бортика. — В общем, я предупредил.
— Возмутительно, — уже гораздо тише ворчал Артем, тоже подымаясь с места. — Я буду писать особое мнение! У меня источники!
— И скальпы. В музее.
— Да!
— Скальпы предков нынешних владык, — напомнил я. — Очень злопамятных.
— А нечего шкурами полы застилать, — чтобы не услышала Вера, совсем тихо шепнул Артем, не поднимая взгляда от дороги.
Потому что в том взгляде была такая ненависть, что даже мне стало немного не по себе.
— Очень вряд ли вам попадется такой вопрос, — тронула его Вера за руку, осторожно поглаживая сверху вниз.
И тот, вроде, оттаял, успокоившись и вернувшись к прежнему, веселому и обаятельному для своей более чем сотни килограмм мускулов состоянию.
Не знаю, как ему, но мне в итоге достался разбор периода европейской политики начала двенадцатого века — разумеется, уже после всех тестов на точное знание дат (иногда настолько странных, что невольно вспоминались слова Веры и Винни-Пуха, что это «ж-ж» неспроста). Память, впрочем, не подвела ни на простых заданиях, ни на заключительном, требовавшем от абитуриента написать эссе. Да и полезно это — знать прошлое человечества, особенно в практическом плане. Потому что меняются времена, совершенствуются технологии и средства производства, а вот люди остаются прежними. Свита вертит корольками, фавориты опустошают казну, кланы ведут себя, как бандиты, которым дали на разграбление территорию, а решением всех финансовых проблем станет грабеж соседа. За экономическим чудом будет дешевый рабский труд, а жизнь человека легко сменяют на два ящика гвоздей.
В руке жалобно скрипнула ручка, сминаясь под нажатием пальцев. Я осторожно убрал ее в сторону, взял новую и вывел на первой строке аккуратным почерком: «Облеченный мудростью, император Византии Иоанн Второй Комнин, движимый заботой о поданных и величии государства, ратуя за равенство в торговле, постановил отменить золотую буллу о привилегиях Венецианских купцов». Так началась история четырехлетней резни за деньги и сверхприбыли, в результате которой логично победили те, у кого было больше золота на высокоранговых наемников — то есть, купцы. А вот мое эссе завершится примирением, устранившим внутренние недопонимания. И никаких вырезанных под корень двух Византийских городов и уничтоженных венецианцами конкурентов из Греции. Императоры не ошибаются (хотя бы в школьной программе). Но с тех пор определенно помнят, что титулы — титулами, но с теми, у кого реальная сила, необходимо считаться. Забывчивым, как показывает история, напоминали, не стесняясь.
После экзамена вновь пересеклись у фонтанов, на сей раз будучи в бодром и боевом настроении.
— Ерунда, — отмахнулся Артем. — Англия, Шотландия, кому до них у нас какое дело? Все по учебнику.
— На выставку пойдем? — Спросила, глядя на него снизу вверх, Вера.
Был пятый час вечера, плюс время на дорогу — о чем выразил сомнение Артем. К этому времени у нас в городе приличные музеи уже закрывались. Но в столице дело обстояло иначе, куда обильнее и разнообразнее, как по количеству мест, так и по времени их работы, о чем ему было немедленно сообщено.
— Да ладно, как будто у нас дома некуда вечером сходить, — с небольшой обидой за родной город произнес Артем, демонстративно разыскивая на сотовом места для культурного отдыха в вечернее время.
Заглянул ему за плечо — на семнадцать тридцать нашелся прием к терапевту. Но лично я считаю, что там уже все лавочки заняты. Субкультура шестидесятых — этим всегда есть, о чем поговорить.
— Зато у нас тихо и спокойно. — Выключил Артем экран и невозмутимо двинулся вперед по дороге.
Так как двигался он не к парковке, а поправлять его не было особого желания, до места добирались пешком — вдоль Университетского проспекта, потом свернув на северо-восток до Воробьевского пруда, а оттуда через широкий проспект, чуть поплутав по улочкам, до приземистого скобообразного здания, исполненного из зеркального стекла.
— Достижения нашего факультета, — в голосе Веры добавилось уверенности, стоило нам шагнуть внутрь.
Надо сказать, товар был представлен лицом с самого порога. И был он не совсем таким, как мы с Артемом его представляли.
— Это точно робототехника? — Усомнился он раньше, чем это сделал я. — Не выставка оружия, нет?
Пожалуй, выставка оружия была бы победнее. Здесь же присутствовало вообще все, что может стрелять, плеваться огнем, резать плазмой и иными способами уничтожать противника — но к этому разнообразию в обязательном порядке была приделана механизированная рука, нога или на крайний случай колеса на радиоуправлении.
— Роботехника-робототехника, — закивала она радостно, как тот заяц.
— И мы все это будем делать? — Волнительно ворохнулось в груди. — И оно будет стрелять?
— Если поступите к нам, — завлекательным голосом прошептала она, главным образом обращаясь к Артему. — У меня еще для вас есть… Конспекты… — шепнула она ему на ушко, и парень поплыл.
— Конспекты — это хорошо, — автоматически ответил он.
Я выдернул товарища за руку, спасая, и повел внутрь экспозиции. У него, между прочим, обет поступления, а тут смущают всякие. Позади возмущенно проворчала Вера, тут же догнав нас и завладев рукой Артема.
