А вот придорожный трактир с завлекательным названием «Тоска смертная» меня особенно заинтересовал.
— А что, разве нежить тоже есть должна? — удивилась я.
— Вообще-то нет, — ответил посох. — Только упыри, пожалуй, до мяса уж больно охочие становятся. Зато вкус чувствуют все. И тут ведь как получается — питается умертвие, так он бодр и весел, что Костопрах твой. А не жрет ничего — ходит словно камнем прибитый. Никакого интереса к жизни не питает. Кому так охота?
Я хотела было спросить, откуда они тут мясо берут, но не решилась. Не уверена, что хочу это знать. Так вот расскажут в красках, потом ночами спать нормально не буду. Вон в носу уже свербеть начало, словно горелым запахло.
Или действительно запахло?
Нахмурившись, я принюхалась и поняла, что мне не почудилось. В воздухе появился все нарастающий запах гари.
— Река Смородина близко, — в то же время сообщил Яр. — Граница Кощеева царства.
— Чего-то не слишком большое оно получается, царство это, — я скептически хмыкнула. — Вон едем всего часа четыре, а уже граница. Расширяться надо, вот что я скажу.
— Да куда ж расширяться, царевна? — удивился Яр. — Ведь мы только там, куда сила Источника дотягивается, жить можем. Так что тут царство наше. А для всего остального у нас данники есть.
— Ладно, тоже мне, Люксембург нашелся, — проворчала я. — Скоро река-то?
— Совсем скоро, — ответил Конь, хватая пастью на ходу какую-то вспорхнувшую с земли птицу и теперь смачно ее жуя. — Буффально фять минуточек и…
— Сначала прожуй, потом говори, — посоветовала я строго. — А то подавишься.
Конь еще активней захрустел косточками, потом смачно чихнул перьями несчастной птахи и наконец сказал:
— Приехали. Вот она, Смородина.
Действительно, перед нами в паре сотен шагов текла река. На первый взгляд. Когда мы подъехали ближе, я узрела черную, вонючую, бурлящую жижу, на поверхности которой то и дело вспыхивали огненные сполохи. И ошалело выдохнула:
— Это что?!
— Река Смородина, — подтвердил посох.
— Река-а?! Офиге… э-э… — вспомнив предупреждение Костопраха, вовремя сама себя оборвала и уточнила; — Конь, ты ведь ее перепрыгнешь?
И вот тут он меня сильно удивил, сообщив:
— Не-а. Не смогу.
— Как это? Почему?
— Потому, что река эта непростая, а колдовская. Ни переплыть ее, ни перелететь нельзя без сильной магии. А магии у тебя нет. Вот был бы Кощей…
— Ясно. Поняла, — оборвала я мрачно. — И как через нее перебираться?
— Только через Калинов мост, — Конь кивком головы указал направо. — Вон он.
Посмотрев туда, я узрела редкие металлические полосы, черные от копоти сверху и красные от жара реки снизу, без перил и сглотнула. Перебираться через нефтяно-канализационный поток по узенькой раскаленной фигне — к такому жизнь меня не готовила!
— Ничего себе мост… а ты через него точно перейдешь?
— Фр-р! Да с закрытыми глазами, — фыркнул тот.
— Вот с закрытыми не надо, пожалуйста, — поспешно отказалась я. — Интересно, кто тот шутник, который эту… это Смородиной обозвал.
— Так не чувствуешь разве, какой смород вокруг стоит? — изумился посох.
— Смород? Смрад? А-а… дошло, — я кивнула. — И, дай догадаюсь, мост тоже с ягодой калиной ничего общего не имеет?
— То медь черная, по-особому закаленная да зачарованная. Сама Медной горы Хозяйка мост сей создала в стародавние времена, — просветил Яр. — Ничто другое здесь не выстоит. Ни одной живой душе, ни пешему, ни конному, через мост хода нет — жар стоит такой, что испепелит сразу же.
Я снова сглотнула и нервно огляделась. Отряд рыцарей Смерти терпеливо стоял шагах в десяти от нас, ожидая, когда я наберусь смелости и перееду, наконец, мост.
Смелость пока не набиралась. Напротив, желание путешествовать как-то стремительно исчезало. Зато очень захотелось вернуться обратно во дворец. Может, и вправду? Защита тут хорошая, своими глазами убедилась. Скатерть-самобранка есть, плюс сокровищница…
«И куча нежити, — напомнила я себе. — В свой мир я тоже переместиться без помощи не смогу, а всю жизнь провести среди нежити — то еще удовольствие. Нет, придется ехать».
— Ладно, — я глубоко вздохнула. — А почему вы решили, что мост нас не испепелит?
— Я ж конь царский, — напомнил Конь. — Во-первых, я наполовину нежить, а во-вторых, у меня подковы зачарованные. Так что как раз у нас проблем с перемещением точно не будет. Лучше побеспокойся о том, что по ту сторону реки ждет.
— А что нас ждет?
— Границы царства Кощеева. И те, кто его сильно не любит.
Я прищурилась, стараясь разглядеть в пляшущем от жара воздухе другой берег. Взгляд упорно соскальзывал на полосы моста, глаза слезились.
— А там что? На той стороне? Смотри, дом какой-то… заросший, правда…
— Избушка Бабы-яги, — ответил Яр. — Привратницей у моста Ягишна была, но ее почитай, уже двадцать лет нет, вот и заросла изба. Никого другого-то она к себе не подпускает. Да и никто сюда не ходит по доброй воле. Мало того что можно сгореть в Смородине, но и быть разодранным ногами куриными да избой придавленным желающих тоже маловато. Хотя иногда находятся герои. Про золото Кощеево наслушаются и стараются удумать плохое.
— И как, получилось у кого-нибудь? — разговором я откровенно тянула время.
— У одного, — подтвердил Конь. — Не нашего роду-племени он был и имя имел странное. Ошу… Ушон… Нет! Оушен! Точно, Оушен. Не один пришел, а с друзьями верными, числом тринадцать. Их курган мы проезжали недавно, кстати.
— И много золота они сперли?
— А кто сказал, что они что-то сперли? — Конь фыркнул. — Бабу-ягу сон-травой обмануть смогли, да через Смородину перейти в башмаках железных, зачарованных. Ну а на нашем берегу их самолично Кощей встретил. Его тогда с утра Марья Моревна хотела заставить мебель во дворце переставить по-новому, так что царь наш сильно не в духе был. Мечом-кладенцом враз этого Оушена и его друзей порубал. Я только одному голову откусить и успел.
Я нервно хмыкнула. Вот даже представлять эту битву не хочу.
Ладно, дольше ждать смысла нет.
