— Не забыли, их здесь вообще нет, — поправил Белогор.
— Нет? Но руками в общую тарелку лезть негигиенично!
— С этим не поспоришь, хотя по большей части так они и едят. Но мы можем использовать хлеб.
Ко мне придвинули блюдо с небольшими плоскими лепешками. Я взяла одну в руки. Та походила на лаваш, может быть, чуть потолще. Однако, когда я попробовала с ее помощью выловить кусочек мяса из ближайшей тарелки, импровизированная ложка лишь размякла и согнулась, отказываясь поддевать желанную еду.
— Видимо, придется обходиться хлебом, — расстроенно заключила я.
А в следующий миг наблюдавший за моими безрезультатными попытками Белогор оторвал от лепешки часть, хитро ее свернул и легко подцепил не поддавшийся мне кусочек.
— Одним хлебом сыт не будешь, — заявил он и поднес мясной лавашик к моим губам. — Прошу.
Стало неловко. В который уже раз за день! Но есть все же хотелось, поэтому, задушив смущение на корню, я откусила. И правильно! Мясо буквально растаяло во рту, а пряный соус из восточных специй подарил целый коктейль вкусов.
— М-м, вкусно! — я даже прищурилась от удовольствия.
— Еще? — с готовностью предложил Белогор.
На меня смотрели выжидательно и с каким-то предвкушением, что ли?
— Часто приходится кого-то кормить? — хмыкнула я, одновременно чувствуя, как смущение возвращается вновь.
— Нет, — ответил он, а затем улыбнулся. — Но ради тебя готов повторить.
Щеки мгновенно вспыхнули жаром.
Да что ж такое-то? На что я так остро реагирую? С сокурсниками-то мы и пиццу одну на всех ели и пиво из одной бутылки пили! И комментариев, подобных этому, я уже наслушалась. И ничего!
Вот только Белогор не был моим сокурсником. Я воспринимала его совершенно иначе. И вот это самое «иначе» заставляло меня смущаться и теряться, кажется, впервые в жизни при общении с мужчиной. Черт побери, даже с Глебом ни разу такого не испытывала!
— Я сама попробую, — пробормотала я и забрала надкусанную «ложку».
Мне показалось, или в глазах мужчины проскользнуло сожаление?
Это предположение еще больше выбило из колеи, и я предпочла сосредоточиться на еде.
И тут же едва не подавилась от следующих слов Белогора:
— Все-таки вы с Василисой совершенно не похожи. Теперь даже если бы я встретил вас обеих одновременно, то не ошибся бы.
— Ну, характер у нас действительно разный, — кашлянув, согласилась я.
Однако Белогор отрицательно качнул головой.
— Дело не в характере. Точнее, не только в нем. Твои глаза горят огнем, и этот огонь может греть, даже обжигать саму душу. А у Василисы взгляд темной чародейки — холодный, неживой.
Ух! Это мне сейчас комплимент сделали?
Я растерялась, не зная, как реагировать. С одной стороны, когда мужчина, который нравится тебе, проявляет к тебе заботу, внимание и комплименты отвешивает — это хорошо. С другой — рациональная часть сознания помнила предупреждения Яра и Костопраха, их страх перед Белым Князем. А еще — реакцию Наволода на Источник Мертвой воды. И чтобы доступа к нему не лишиться, можно девчонке неопытной и комплиментов наговорить, и поухаживать.
Самое паршивое, что эта версия выглядела куда более правдоподобной, чем вероятность того, что сильный колдун, повелевающий монстрами мира мертвых, взял и влюбился в недавнюю студенточку. Даже Василису, которая внешне была моей копией, но при этом являлась сильной, обученной чародейкой, он посчитал лишь подходящей партией, не более того. А у меня и магии нет…
От этих мыслей настроение стало портиться, так что пришлось вновь мысленно себя обругать.
— Это хорошо. Очень уж не хочется еще раз сожженной оказаться, — выдавила я первое, что пришло в голову, и поспешно запихнула в рот очередной кусок мясного лаваша.
К счастью, Белогор тоже разговор продолжать не стал и ужинал молча. Только когда мои «столовые приборы» заканчивались, предусмотрительно сворачивал и протягивал новые треугольнички из лепешек.
Впрочем, это понадобилось только трижды — наелась я быстро. Предложенная еда оказалась не только вкусной, но и сытной. Когда же мы допивали цветочный чай с маленькими, но очень сладкими кусочками пахлавы, в гостиную вошел слуга.
— Султан Ала Ад-Дин, да пребудет он во здравии во веки веков, приглашает уважаемых гостей, будь на то их желание, посмотреть на забаву, которую мой господин в мудрости своей повелел устроить для увеселения глаз и бодрости духа!
Я недоуменно посмотрела на Белогора. Увеселение глаз и бодрость духа? Футбол, что ли?
— Мы с радостью и благодарностью принимаем приглашение великого султана, — ответил Белогор, а повернувшись ко мне, добавил: — Невежливо отказываться. Да и до вечера еще далеко.
Пришлось подниматься и идти за слугой, который повел нас, к моему удивлению, не в какой-нибудь тронный зал, а к одному из выходов из дворца. Оказавшись во внутреннем дворе, где журчал небольшой фонтан и лениво прогуливался здоровый павлин, я увидела, что Аладдин и Будур рке ждут нас.
— Очень рад, что вы приняли приглашение, — сказал Аладдин, делая шаг навстречу. — Надеюсь, то, что вы увидите, вам придется по вкусу. Я так и вовсе с удовольствием принял бы в этом развлечении участие, да не по статусу, увы.
— Султаном стал, а по-прежнему ведет себя как мальчишка, — укоризненно отметила Будур, однако в ее голосе никакого осуждения не было, словно предстоящее зрелище ей и самой было по душе.
— А что будет-то? — не выдержав, спросила я.
Аладдин хитро прищурился и пообещал:
— Все увидите сами.
Будур хлопнула в ладоши, и откуда-то сверху спикировал огромный ковер, зависнув на расстоянии ладони от земли. А из дворца быстро выбежали слуги с подушками в руках и быстро накидали их на ковер.
— Прошу, — сказал Аладдин и первым уселся на подушки.
Царевна Будур грациозно опустилась рядом с ним, а потом устроились и мы с Белогором. Что приятно, в отличие от пледа, на котором мы добирались до Аграбы, этот ковер-самолет даже не пружинил.
— Полетели! — воскликнул Аладдин и взмахнул рукой.
От резкого вертикального взлета у меня перехватило дух, а пальцы невольно сжали подушки. Особенно когда мы словно
