Хорст, однако, с места сорвался не сразу. Смерив взглядом расстояние до «бугров», он наморщил лоб и изрек:
– Мой полк будет там через… семь минут, противнику же понадобится не менее пятнадцати. Господин командующий, разрешите убыть?
– Удачи, полковник.
Статный всадник умело спустился вниз и, приняв в галоп, рванул к показавшейся из-за хилого перелеска пехоте. В Лауссхен Жермон уже смотрел в эту спину. Тогда Хорста ждал всего лишь плен, но стыдно перед ним было неимоверно, сейчас полковник отправлялся в огонь, не исключено, что и на смерть, но никакой неправильности в этом не ощущалось, наверное, потому, что не было лжи.
2
– Вот же миляга! – Штурриш с умилением глядел на залитого кровью Краба. – Что же с ним дальше будет-то?
Руппи молча потрепал пойманного каданцем жеребца по взмокшей шее. С точки зрения закона Краб должен был достаться наследникам Макса, но во время войны осиротевшие кони чаще разбирались товарищами погибших или отправлялись к ремонтерам. Впрочем, пожелай Фельсенбург отозвать дарственную, ему бы никто и слова не сказал. Проще всего было бы отдать Краба Рихарду, но несостоявшийся законник чувствовать лошадей так и не научился…
– Эх ты, сиротка, – вздыхал под ухом «забияка», – хоть бы какому косорукому не достался! Уморит ведь…
Каданец намекал, причем откровенно, а Руппи намеков и вымогательства не терпел, но «оранжевая мелочь» приносила немалую пользу и к тому же глядела не на Бруно, а на Фельсенбурга.
– Краб пережил уже двоих всадников, – Руперт поймал и удержал взгляд капитана. – Рискнете стать третьим?
– Еще бы! – наемник разве что не облизнулся. – Да и не риск это… Может, нам с ним вместе быть назначено, ну прямо как с вами! Против судьбы не попрешь.
– Не уверен, – мотнул головой только этим и занимавшийся Фельсенбург и заворотил Морока.
Вокруг перекрикивались, собираясь под знамена, кавалеристы обеих союзных армий, а отброшенные китовники маячили вдалеке и возвращаться вроде не собирались. Возникал закономерный вопрос – а теперь-то что? И куда? Назад, на одну из батарей? К Бруно? Или Алва, то есть герцог Фельсенбург, выкинет очередной фортель? Сейчас они тут, считая Штурриша, всего лишь впятером; нет, народу вокруг, конечно, толчется полно, но если не орать командным голосом и с расстановкой, лишнего не разберут.
– Погиб кто-то? – подъехавший Арно глядел вслед уводившему Краба Штурришу.
– Приятель, – другом Макс не был, слишком уж у него просто все выходило: если не белое, то черное, если не лошадь, то корова. – Помог мне Олафа вытащить…
– У нас тоже приятель. С Валентином из Олларии вырвался, так с ним и оставался, а сегодня у меня на глазах… Рокэ… Твой отец возвращает людей к орудиям. Сам он уже наверху, и ты ему нужен.
– Сейчас буду. – Итак, представление продолжается. Любопытно, тот же Рейфер знает, кто здесь чудит под именем герцога Фельсенбурга? – А где Валентин?
– Как союзник кесарии, осматривает батарею. Мне тоже хочется.
– Ну так пошли!
– Сейчас. – Арно описал рукой в воздухе широкий круг, и пара крутящихся на подступах к холму «фульгатов» понятливо кивнула – мол, осмотримся, и если что…
Лишних предосторожностей, как это ни противно, не бывает, но пока вокруг тихо, даже батарея больше не стреляет. Не в кого? Не столько разволновавшийся, сколько заинтригованный Руппи прибавил ходу и почти взлетел к «своим» пушкам, черным и каким-то осиротевшим, несмотря на полдюжины человек во главе с вконец закопченным Бони.
За спиной топот и голоса: первые вернегеродцы уже расстались с лошадьми и сейчас сноровисто разбегаются по батарее, но людей у орудий для стрельбы пока мало. Зато откуда-то взялось бесчувственное тело, валяется возле колеса с залитой кровью башкой. Ага, это Густава чем-то приложило, и чуть дальше – еще парочка, будто на брошенном корабле… Но стрелять всё равно нужно, понять бы – куда! Дым больше не мешает, и видно, что на дальнем конце равнины все по-прежнему. Как сошлись строй на строй две массы пехоты, так и бодаются. Кто там сейчас наступает и насколько успешно, не понять, кошки б разодрали одинаковые мундиры – но Зальмер еще живой, и его орудия исправно бьют.
– Слушай, я верно понял, – Арно поддел ногой брошенный банник, – Ро… Фельдмаршал пристроил рейтар к захваченным пушкам и даже научил стрелять?
– Ну да, – Руппи посмотрел вдоль толстого, с затейливым литьем ствола. А ведь в этих закопченных, пахнущих горячим металлом и сгоревшим порохом чудищах в самом деле есть что-то от лошадей. – Он еще и не то устроил. Я-то думал, как так выходит, что рейтар забрали, а пушки стреляют. А они, оказывается, стреляли через одну, и их для скорости не банили.
– Я видел такое, – кивнул Арно. – Старый фок Варзов, когда его зажали, так же стрелял.
– Господин полковник, – немного запыхавшись, доложил капрал-вернегеродец, прежде шуровавший у второго орудия. – Мы… вернулись!
– Вернулись, заряжайте!
– Так вы сейчас продолжите? – не выдерживает с любопытством озирающийся Арно. – Не объяснишь пока, что тут вообще творится?
– Смотри, – Руппи ткнул трубой, – вон батарея фок Зальмера. Она расстреливает белоглазых на фланге и мешает им наступать в центре. Разумеется, китовники пытались ее захватить, а мы отсюда, вот эти самые восемь пушек, им мешали. Сейчас там вроде стихло, но если на Зальмера снова попрут, то и мы продолжим.
– А если не попрут?
– Тогда мы все свое внимание уделим господам столичным гвардейцам, – объяснил подкравшийся на пару с Приддом Алва и поманил закопченного Бони. – Молодец! Отлично справился. Всего два подрыва – ерунда.
– Так, господин фельдмаршал, да ведь… – с виноватым видом попытался что-то объяснить артиллерист, но Алва отмахнулся и отцепил от пояса тот самый загадочный кинжал.
– Вернешь Руперту. В обмен на офицерский патент.
– Господин фельдмаршал…
– Заряжайте! – прервал счастливое блеянье Ворон и вдруг растрепал Руппи волосы. – Запомни на будущее! Обменять карты, что сдал нам Леворукий, мы не можем, но мы можем изменить правила игры.
– Я уже…
Да, это видят Бони и вернегеродцы! Да, это очередной раз подтверждает подлинность герцога фок Фельсенбурга, и еще это… вселяет уже не надежду, уверенность.
– Не обращай внимания, – шепотом на талиг советует Арно, – он вечно так… То есть не вечно, а когда вокруг свои.
– Да, я вечно, – подтверждает на дриксен Ворон, вглядываясь в сражение. – Четыре мориска против зильбера, что Бруно отдал приказ о контрнаступлении как раз тогда, когда вы, бригадир Придд, прорвались к батарее.
– Контрнаступление? – Руппи, подняв трубу, торопливо зашарил взглядом по полю боя, на первый взгляд ничуть не изменившемуся.
– Дитя мое, нельзя так не доверять старому фельдмаршалу, понимание происходящего у него есть. Выдвижение пехоты из второй линии, причем в колоннах, и как раз тогда, когда китовников остановили, ничего другого означать не может. Ну а нам остается побыстрей расстрелять все припасы и убраться до подхода отступающих. Сдерживать такие толпы нечем и по большому счету незачем, пусть убираются в зиму и ночь; нас ждут другие,
