– Господин виконт, – предполагаемый дундук продолжал торчать над душой, – мне поручено предоставить вам все, что вы пожелаете.
– Предоставьте мне можжевеловой, и вот еще что… Вы ведь человек умный и порядочный? Вероятно, у вас есть невеста…
– Господин виконт фок Валмон, я вам глубоко признателен за оценку. Да, я люблю одну девицу и по возвращении из похода намерен просить ее руки.
– Благодарю вас, вы помогли мне понять одну вещь философического плана. Это было очень важно, настолько важно, что я отказываюсь от можжевеловой. Если вас не затруднит, пришлите мне пива.
Пива Марсель не терпел, но папенька, желая запомнить нечто малозначащее, выпивал или съедал какую-нибудь дрянь. Способ при всей своей простоте был довольно-таки действенным, могло пройти несколько лет, но граф Бертрам, даже будучи разбужен среди ночи, мог вспомнить день, когда он выпил свекольный сок или скушал без соли и приправ яйцо всмятку.
2
Шепчущая стена осталась позади, впереди играли с солнцем снежные поляны. Они были прекрасны, как была прекрасна цветущая сирень над Данаром, в котором Луиза смывала копоть и память о погромах… Почему это вспомнилось именно теперь, после стылых тростников?
– Госпожа Арамона, вы меня слышите?
– Конечно! – Слышать-то она слышала, но суть пропустила мимо ушей. – Простите, я залюбовалась на это… серебро!
– Да, средний парк очень красив. Когда выходишь из Лабиринта, это чувствуется особенно сильно. Иногда мне кажется, что ради этого ощущения здесь и… В нашем доме девочек обучали словесности, возможно, мне именно поэтому иногда не хватает слов. Как здесь появились каналы с тростниками? Я помню, что их выкопали, а вынутая земля пошла на верхние террасы, я сейчас вам об этом говорю, но сама в это не верю. Землекопы, тачки, счета агарийским архитекторам, которые я нашла в библиотеке, – все это даже не грубо, это лживо по самой своей сути.
– Вот-вот, – подхватила Луиза. – Мы с вами в этих тростниках уже гуляли, и не единожды, но я их так и не поняла.
– И вы решили посмотреть на них в одиночестве?
– Да! – Как не ухватиться за приличествующее немолодой вдове объяснение? – Сама не знаю, что меня занесло на этот валун, он словно бы приглашал…
– И вас потянуло загадать желание, – графиня Ариго умела улыбаться, вроде бы и не улыбаясь. Катарине Ариго повезло, что сестра Придда похоронила себя в своих садах.
– Я попыталась, – не стала врать капитанша. – Оказалось, это трудно. Нет, я перечислила все, что нужно мне, моим детям и… людям, которым я желаю добра, я даже, как это ни нагло звучит, подумала о Талиге. У меня получилась какая-то опись, такие желания в сказках не выполняют.
– Просто вы слишком счастливы для сделок с… неведомым.
– Счастлива?
– Когда человек счастлив, он ничего по-настоящему не ненавидит и при этом не жаждет что-то прибавить к настоящему. Да, он может думать о новой лошади, если он конник, или об ожерелье, если речь идет о женщине, но без исступления. Пожалуй, было бы неплохо купить вот того мориска или унаследовать эти изумруды, но и без них придет утро и раскроются цветы… Госпожа Арамона, мне кажется, вы меня понимаете, но, если это не так, скажите. Наша семья производит странное впечатление, особенно когда мы начинаем доверять.
– Спасибо, – от души поблагодарила Луиза беременную красавицу. – Мне тоже кажется, что я вас понимаю, по крайней мере сейчас, хотя в моей жизни было слишком мало… цветов. Вы ничего не слышали перед тем, как меня нашли?
– Только тростники, но они шуршат всегда, а в чем дело?
– Мне кое-что почудилось… Неважно. Вы о чем-то говорили, а я задумалась.
– Я подводила, очень издалека, ведь я урожденная Придд, к одной просьбе.
– Вы хотели меня о чем-то попросить? Так в чем же дело, я только рада буду.
– Речь идет о кладе Манлия. Граф Савиньяк поручил отыскать его моему брату, но Валентин сейчас в армии. Отбывая в распоряжение графа фок Варзов, он написал мне и попросил подумать, кем могла быть дама, смерть которой открыла дорогу… вашему покойному супругу. В Альт-Вельдере очень неплохая библиотека, к тому же отец, предполагая… дурное, перевез сюда семейные хроники и наиболее ценные книги. Я пересмотрела все, что касается Лорио Слабого и его эпохи, но потерпела полную неудачу.
– Боюсь, – вздохнула Луиза, – от меня здесь немного проку. Что могла, я уже рассказала. Мне было дурно, я тревожилась за Сэль, да и мой… супруг с Зоей… отвлекали. Мы вывалились в какой-то подвал – низкий, сводчатый и почему-то без пыли. Золото лежит в чем-то вроде каменного пня и больше ничего там нет, только стены и потолок, кажется, кирпичный. Дверей я тоже не заметила; вот Селина, та видела убивающую себя ножом ду… даму в темно-красном с серебром платье. Вроде бы та была молодой и в самом деле одета, как мать Лорио Слабого.
– Ваша дочь смогла бы узнать самоубийцу на портрете?
– Я ее спрашивала, не сможет. Чудо, что она вообще что-то разглядела.
– Нам нужно это золото, – графиня придержала плащ, не давая в него вцепиться растрепанному кусту. – Талиг в жутком состоянии.
– У нас только один выход, – и как она об этом забыла?! А второй раз нечисть не просят… – уговорить моего супруга или его новую жену, только они куда-то пропали.
– Но, если я правильно понимаю, выходцы не знают человеческих дорог.
– Золото придется таскать нам с Сэль.
– Это опасно.
– А что делать?
Дочку от прогулок с выходцами даже не мутит, но почему? И что ждет девушку после троп Холода? Кого она родит, и родит ли вообще? А если Сэль однажды не вернется, если этот Холод ее сожрет?! Раньше она всем верила, влюбилась в Алву, мечтала, а сейчас голову мертвую ждет… Гаденыша прибить и в самом деле надо, но просить об этом чужого короля? При Савиньяке просить…
3
– А молодцы эти Фельсенбурги, – одобрил уверенный тенор, – что один, что другой…
– Ну, – откликнулся не менее уверенный бас рейтарского коновала, – от младшего другого ждать не приходится… отчаянный – жуть, ну и везет ему… Заговоренный прямо. Ты скотинку-то держи, а то ишь уши развесил, легавая обзавидуется!
Привязывавший по другую сторону штабной коновязи Морока «заговоренный» Фельсенбург
