— Меня зовут Келлен Аргос.
Эпилог
Я прошел четверть мили в обратном направлении — туда, где оставил лошадь. Кажется, она больше не хромала, но я не слишком-то хорошо разбираюсь в лошадях, так что до окраины города вел ее в поводу.
Через некоторое время я проснулся и обнаружил, что рот забит лошадиной шерстью. Каким-то образом я ухитрился задремать, уткнувшись лицом в конский круп. После этого мы решили, что нам обоим будет проще, если я поеду верхом. Я неуклюже забрался в седло и направился к домику лекаря, о котором говорила Фериус.
Я успел добраться лишь до арки, отмечающей выход из города, когда на дороге передо мной показалась тонкая фигурка.
— Ты никуда не поедешь, — отчеканила Шелла. В ее глазах стояли слезы, а от татуировок исходило голубое и желтое сияние.
Я взглянул на ее пальцы и понял, что она приготовилась метнуть в меня заклятие молнии. Бедная лошадь и так слишком пострадала по моей вине, хватит уже с нее. Я спешился.
— Рад, что ты в порядке, Шелла.
Она коротко кивнула. Вот и вся благодарность за то, что я спас ей жизнь, едва не потеряв свою.
— Отец и мать исцелили меня. Мы ведь семья. — Последние слова звучали как обвинение.
— Да, вы семья, — сказал я, скрывая горечь. — Ты, мать, отец. Отличная семья джен-теп.
Тут можно было бы и закончить, но я понял, что сказал не все.
— А ты — моя сестра, Шелла. И всегда ею будешь.
— Тогда вернись! — проговорила она. Ее голос дрогнул. Вспышки света, озарявшего предплечья, исчезли.
— Здесь мне нет места. — Я провел рукавом по коже возле левого глаза. Скоро понадобится еще порция крема Мере-сан. — Для меня все кончено, Шелла.
Она подбежала и схватила меня за руку — странный детский жест.
— Но ты можешь остаться, разве не понимаешь? Отца поддерживает большинство в Совете. А когда люди узнают, что пытался сделать Ра-мет…
— О том, что пытался сделать наш дядя, — тоже узнают.
Она качнула головой.
— Он был ше-теп. Все это понимают. И потом, люди думают, что отец послал тебя положить этому конец. Наша семья сама разобралась с проблемой. Как и положено достойному дому.
Достойному… Кажется, не очень-то это правильное слово.
— Что-то я не вижу здесь Ке-хеопса, пришедшего поблагодарить меня лично.
Шелла сникла. Я понял, что она упрашивала отца прийти.
— Все в порядке, — сказал я. — Так будет лучше.
— Все гораздо сложнее, — откликнулась она.
Я не мог сдержать улыбку. Протянув руку, я слегка дернул ее за волосы. Глупая шутка из нашего детства — эдакая дразнилка, за которой мы прятали любовь. У нас в семье никогда не было принято проявлять нежность, но я решил, что сейчас это уже не важно — и обнял Шеллу. Удивительно, но она не ударила меня молнией или огненным шаром. И даже не скорчила недовольную мину.
— Ничего не изменится, — настаивала она, держась за меня, словно ветер мог сдуть ее с дороги. — Отец сказал, что ты не станешь ше-теп. Ты можешь остаться с нами, и мать найдет способ скрыть твое… состояние от…
— Закон гласит, что любой, кто болен Черной Тенью, должен быть уничтожен. Без всяких исключений. А ты уверяешь, что отец позволит мне жить под его крышей? — спросил я.
И тут же понял, каков ответ: великий и славный Ке-хеопс понял, что защита дома вроде нашего иногда оказывается грязным делом. А я показал ему, что умею проворачивать грязные дела. Значит, могу стать подспорьем, если придется разбираться с врагами.
«Тем более мою душу уже не спасти».
Осторожно, как только мог, я оттеснил Шеллу.
— Я люблю тебя, сестренка. И готов поспорить, что это никогда не изменится.
Ее глаза сузились.
— «Готов поспорить»? Поднабрался словечек от этой Фериус! Ты не какой-то там бродяга-аргоси, Келлен. Ты джен-теп из Дома Ке.
Я подумал о карте, лежавшей в моем кармане. Где нарисован юноша, похожий на меня. «Творец Заклинаний». Дискорданс. Диссонанс, способный изменить звучание мира. Не сказал бы, что это про меня…
Хотя вообще-то идея заманчивая.
Я повернулся к лошади, взялся за седло и поставил ногу в стремя.
— Я такой, какой есть, Шелла. Шестнадцатилетний парень с одним заклинанием, с деловым партнером в виде говорящего белкокота и со смертным приговором, написанным черными линиями вокруг глаза.
Я залез в седло и взял поводья, послав лошадь вперед.
— Мне нужно понять, смогу ли я стать чем-то большим.
Шелла загородила мне дорогу, вытянув вперед руки. Пальцы уже складывались в магический жест.
— Стой! А не то я тебя ударю. Ударю.
Сияние ее магии было таким ярким, что золотило песок на обочинах дороги.
— Поступай, как велит твоя совесть, Шелла. Мы можем делать только это.
Я пришпорил лошадь. Она неохотно двинулась вперед. Еще более неохотно Шелла отступила с дороги. Я проехал лишь несколько ярдов, когда она крикнула мне вслед:
— За тобой будут охотиться, неужели непонятно? Без защиты клана любой джен-теп на континенте постарается тебя убить. Даромены тебя не примут, как и берабески. Ты останешься один, Келлен. Проведешь остаток жизни как отшельник!
Я натянул поводья и приостановился. Лишь на миг. Улыбнулся сестре своей самой лучезарной улыбкой.
— Мне больше нравится — «странник».
