Удивление и надежда озарили ее лицо, но миг спустя Нифения покачала головой.
— Не надо. Не говори мне ничего, что можно использовать против тебя. Я не буду…
Я улыбнулся.
— Совет все равно узнает. Теннат и его дружки скоро вернутся и все расскажут. Нифения, то, что я могу сделать, станет бесполезным через несколько часов. Так что используем это сейчас, для тебя.
Она колебалась, не желая принимать участие в этой травле.
— Ну, пожалуйста, — сказал я. — Если ты не скажешь им, скажу я.
Наконец она кивнула.
— Ладно.
Вокруг было слишком много людей. Поэтому я наклонился к ее уху и зашептал.
— Представь: кто-то сказал, что человек, который тебе дорог, заразился ужасной болезнью. Такой жуткой, что даже находиться рядом с ним не безопасно — болезнь может перекинуться на тебя. Теперь прибавь сюда уверенность в том, что болезнь искажает душу и извращает личность, превращая человека в чистое зло. Представь, что он — уже не тот, кого ты знала, а демон, ожидающий удобного момента для атаки. Что бы ты сделала?..
Нифения протянула руки и обняла меня. Я пытался отстраниться, но она не отпускала, сжав так сильно, что я едва дышал. Ее щека касалась моей.
— Я не боюсь тебя, Келлен, — сказала она.
И тогда я тоже обнял ее, как мог, очень нежно, борясь с искушением взять ее личико в ладони и поцеловать. Мне шестнадцать лет — а я еще ни разу не целовал девушку. Когда еще у меня будет такой шанс? Мне хотелось этого, и я видел, что Нифения хочет того же. Но вокруг была добрая сотня людей, и все они наверняка пялились на нас. Если мы поцелуемся, дела Нифении станут еще хуже. Люди уже знали о Черной Тени. Еще подумают, чего доброго, что Нифения тоже заразилась.
Но ее лицо придвигалось все ближе к моему. И я понял: Нифении надоело ждать, когда я решусь. Я осторожно отступил назад.
— Неважно, кто что говорит. В один прекрасный день ты станешь великим магом, — сказал я.
Она улыбнулась. Наконец-то это снова была та робкая застенчивая улыбка, которую я видел на ее лице сотни раз. А потом случилось что-то странное. Ее губы изогнулись, уголок рта оказался выше другого, заставляя ее выглядеть более нахальной, более уверенной в себе. В ее голосе прозвучали озорные нотки, когда Нифения сказала:
— Кем я собираюсь стать — так это женщиной, которая ни у кого не спрашивает разрешения.
В следующий миг она прижалась ко мне. Ее губы накрыли мои, пальцы скользнули по лицу и запутались в моих волосах. Я обвил руками ее талию, и мы длили поцелуй столько, сколько могли.
Всю жизнь я хотел поцеловать девушку. Оказалось: когда девушка целует тебя, это еще приятнее.
— Нифения, дочь Эна-эзайт, — раздался голос клерка. — Ты вызываешься на магическое испытание.
Я разжал объятия и нехотя убрал руки с ее талии. Она сделала шаг назад и улыбнулась.
— Увидимся, Келлен.
— Сперва тебе нужно пройти испытания и сделаться магом. Стань лучшей из всего клана, Нифения.
— А потом? — спросила она.
Я провел пальцем под глазом, стирая остатки крема Мере-сан, скрывающего мою отметину.
— А потом придумаем, как меня вылечить.
* * *Я не видел, как Нифения покинула зал Совета. По традиции, посвященные входили через переднюю дверь, а выходили через заднюю. Там ждали родственники — чтобы поздравить их. Ну, или выразить сочувствие.
А я сидел на ступенях и ждал. Часа через два, когда Совет окончил свои прочие дела, клерк пришел за мной и проводил в зал.
В нем стояли семь кресел, каждое — на постаменте, вздымавшемся над полом на добрых десять футов. Каждый постамент был украшен мраморными колоннами, обрамлявшими винтовые лестницы. По ним члены Совета поднимались к креслам. Пять сидений были заняты. Трое мужчин — среди них мастер Осья-фест — и две женщины восседали в своих креслах. Еще два пустовали. Одно принадлежало Pa-мету. Другое обычно занимал мой отец.
— Члены семей не имеют права вершить суд над собственными детьми, — сказал Те-орэт, председатель Совета. — Так что на сей раз Ке-хеопс не сумеет защитить тебя, юноша.
«А он когда-нибудь пытался?..» — подумал я.
— Вы меня вызывали, лорд-маги. Поэтому я перед вами, — сказал я, используя традиционные слова, которым учил нас Осья-фест, готовя к испытаниям. Старик немного расслабился, увидев, что я не позабыл об этикете.
«Какие же они старые!» — подумал я. Теорэт. Антария. Все они. Если б меня попросили описать лорд-магов несколько дней тому назад, я говорил бы об их искусности в магии, об их силе и мощи, о сложных заклятиях, которые они творили. Я описал бы воинов, блистающих на ратном поле, защищавших наш народ от кровожадных дароменов, от религиозных фанатиков — берабесков и от прочих врагов. Теперь же, стоя в душном, скудно освещенном зале, я видел лишь дряхлых мужчин и женщин, которые держались в своих креслах лишь благодаря былым заслугам и грязным тайнам.
— На колени, юноша, — сказал Теорэт, указывая на каменное возвышение, обитое тяжелыми деревянными досками, которое стояло посреди зала. Посвященный, пленник или кто угодно другой, явившийся, чтобы предстать перед Советом, должен был положить руки ладонями вверх в полукруглые желобки. Стражник зафиксирует запястья, как в колодках. В этом был и практический и символический смысл. Человек, не довольный решением Совета, не сможет сотворить заклятие. И также он находится в Совете, стоя на коленях, простерев руки к лорд-магам — как проситель.
— Спасибо, я постою.
Один из членов Совета начал было возражать, но Осья-фест прервал его:
— Давайте не будем тратить время на эти церемонии. У нас есть важные дела. И других посвященных мы не заставляли становиться на колени.
— Возможно, — сказала Антария. Ее темные глаза глядели на меня со старческого лица, обрамленного прядями седых волос. — Но мы что же, будем делать вид, будто он пришел на магическое испытание?
— А почему нет? — спросил я, скрещивая руки на груди и придавая лицу равнодушное выражение. Так, словно меня вовсе не волнует исход этого разговора. — Сегодня последний день испытаний, а я — посвященный. И шестнадцать лет мне исполнится только через несколько часов.
— Ты всерьез веришь, что мы позволим тебе получить имя мага? — спросил Теорэт. — Во время испытаний ты не продемонстрировал ничего. Кроме того, что ты лжец, мошенник и крайне слабый маг.
— Хуже того, — прибавил Вэнасп, — он участвовал в заговоре против клана.
Осья-фест поднялся на ноги.
— Он разоблачил этот заговор! И рисковал жизнью, чтобы остановить Ра-мета.
Теорэт недоверчиво рассмеялся.
— Ты пытаешься выставить этого труса героем? — Он покачал головой. — Нет. До тех пор пока Pa-мет не оправится от ран и не сможет ответить за свои поступки, мы воздержимся от каких-либо суждений. Трудно поверить, что этот мальчик совершил все то, о чем говорила его мать. Нам еще во многом предстоит разобраться.
— Отличное замечание, лорд Теорэт, — сказал я. — Как я недавно обнаружил,
