– Конечно, ваша светлость! Я бесстыжих от порядочных с одного взгляда отличаю. Не первый год на свете живу. Вы мне сразу по сердцу пришлись, а уж мой Луиджи в вас просто души не чает! Слуги попусту языками мелют, вот и дошли их глупые сплетни до ушей хозяйки.
Осмысливая услышанное, я помешивала остывший чай, в котором, как в маленьком водовороте, кружились чаинки. Так, значит, вот кем оказалась та неподходящая отцу Себастьяна женщина… Уроженкой Хальфдана, которая, должно быть, не ожидала, что в нашей стране станет одной из тех, кого обвинили в колдовстве. Что же с ней стало? Неужели ее, как и других несчастных, сожгли на костре?..
Вспомнился давний сон в обители. Тогда я проснулась, кашляя и задыхаясь от запаха дыма.
– Не забивайте себе этим голову! – забеспокоилась экономка. – Вон как опечалились… Вы ведь, ваша светлость, не хальфданка и не колдунья – вам-то чего бояться? Пусть пока и женаты с герцогом только по бумагам, так за прочим дело не станет. Вот поднимется он на ноги… Госпожа Ортензия уже вовсю готовится. Хочет поскорее прабабушкой стать, да и кто ее за такое желание осудит? У меня-то первый правнук вот-вот родится. Будет Луиджи дядюшкой. Сразу взрослым парнем себя почувствует.
– Мне пора, – сказала я, поднимаясь. – Спасибо, что рассказали. Пусть Луиджи завтра приходит в библиотеку в то же время, что и обычно.
Хотелось немедленно поделиться полученными сведениями с Янисом, но я решила, что он уже спит. Поднялась к себе в спальню. Там ярко горели свечи, а на постели лежала приготовленная горничной выстиранная ночная сорочка. Работающие в замке девушки больше не удивлялись тому, что я предпочитаю одеваться и приводить себя в порядок самостоятельно, однако каждый день прибирали в комнате и старались сделать мое существование как можно более комфортным. Постепенно я к этому привыкала. Как и к тому, что теперь меня называли «ваша светлость», а мой безымянный палец украшало обручальное кольцо, свидетельствовавшее о том, как сильно изменилась моя жизнь за последнее время.
Мне не давала покоя еще одна мысль. О каких приготовлениях шла речь? Бабушка Себастьяна о них упоминала, а теперь вот и экономка. Как они связаны с теми обрядами, о которых по дороге проговорился поверенный? От мысли, что это напрямую касается меня и моего ближайшего будущего, становилось не по себе.
Глава 26
На другой день я пересказала все, что узнала от экономки, Янису. Северянин, в чем я успела убедиться, научился хорошо прятать собственные чувства, но сейчас ему не удалось скрыть огорчения. Я его понимала – с такой любовью к землякам ему непросто было узнать, что бабушка лучшего друга почти наверняка приложила руку к тому, что молодую хальфданку обвинили в колдовстве и жестоко казнили, не позволив счастливо жить с любимым человеком или вернуться на родину.
– Больше о ней в замке ничего не слышали, – со вздохом добавила я, подавив порыв ласково коснуться плеча мужчины. Почему-то подумалось, что моего утешения Янис не принял бы. – И говорить о случившемся госпожа Ортензия строго-настрого запретила.
– Ты не выяснила, как ее звали? – спросил колдун.
– Не сообразила спросить! – покаялась я. – Но еще не поздно уточнить. Конечно, бабушка Луиджи помнит о запрете старой герцогини, но она благодарна мне за внука, потому и сделала исключение.
– Не только по этой причине, – отозвался собеседник. – Кажется, она считает тебя будущей замечательной хозяйкой замка. Красивой и великодушной.
– Однако… если она узнает… Если они все узнают… – выдохнула я, невольно представив себя на месте той несчастной молодой женщины, которую полюбил предыдущий герцог. Как ее сюда занесло из Хальфдана? Или отец Себастьяна сам побывал в северной стране и привез оттуда невесту? – Если о моем даре станет известно госпоже Ортензии, та недолго думая сдаст меня охотникам за колдуньями. Сомневаюсь, что эти люди полностью покончили со своим ремеслом. И тогда…
– Не думай про всякие ужасы, – сказал Янис. – Я не оставлю тебя в беде и не позволю, чтобы с тобой случилось что-нибудь плохое. И Себастьян тоже.
– У нас с древности считается, что представителям мужского пола не дано колдовать, – вспомнилось мне. – Потому и преследовали только женщин… – Женщин красивых и ярких, как звезды. Они не могли скрыть свой свет от похотливых и завистливых глаз. – Но есть же ты. Так почему бы не допустить, что и в нашей стране когда-то жили или живут сейчас мужчины с колдовским даром?
– Все может быть, – согласился со мной хальфданец, и лицо его стало задумчивым. – Но тебе лучше не забивать этим голову. Чем меньше ты знаешься с другими колдунами, тем ниже вероятность того, что тебя выведут на чистую воду.
– Себя ты считаешь исключением? – улыбнулась я.
– Я ведь твой наставник, – напомнил Янис. – Меня тебе надлежит слушаться. Что еще интересного рассказала экономка?
– Ничего, – снова помрачнела я, оживив в памяти разговоры о брачных обрядах. – Какие-то глупости. И еще… не волнуйся, я ни словом, ни взглядом себя не выдала.
– Что ж, поверю на слово. Хорошего дня! А я пойду, проведаю твоего мужа.
Разговор с хальфданцем немного поднял настроение, которое тотчас же упало, стоило узреть сухопарую фигуру Ортензии де Россо. Она явилась в библиотеку, зная, что я нередко провожу там время. Я не ожидала, что пожилая женщина снова захочет побеседовать со мной, особенно учитывая, что за завтраком она не сказала мне ни слова, но сразу догадалась, что разговор ничего хорошего не предвещает.
– Тебе нужно сшить платье и сорочку для первой брачной ночи, а Себастьяну новый костюм. Можно, конечно, заказать полный гардероб, раз уж мой внук надумал ехать с тобой в столицу, чтобы представить королю. Однако, если окажется, что ты нарушила клятву верности, никакой поездки не будет, так не лучше ли пока сэкономить?
Я стиснула зубы. После услышанного вчера от экономки бабушка Себастьяна вызывала у меня не только неприязнь и безотчетный страх, но и более глубокие чувства. Я почти ненавидела Ортензию за то, как она поступила с женщиной, на которой собирался жениться отец Себастьяна, прежний герцог де Россо. Да, его супруга и мать наследника рано покинула мир живых, но неужели он не имел права снова
