Глава 27
Портнихе позволили оставаться в замке до тех пор, пока заказ не будет готов. Слуги дружно наводили порядок во всех комнатах, работали с утроенной силой. Мне же были отданы другие распоряжения.
– Несколько дней ты не должна видеться с Себастьяном, – безапелляционно сообщила Ортензия после очередной трапезы в столовой. – Так положено. За тем, как идет его выздоровление, я прослежу сама.
Я озадаченно уставилась на нее, но герцогиня не соизволила дать никаких пояснений и, не дожидаясь моего ответа, удалилась. Видимо, это правило было необходимым условием тех обрядов, о которых она говорила прежде. Но до чего же несправедливо! Никто не желал рассказывать мне, в чем заключалась суть обрядов. Я ощущала себя жертвенной овцой, которой в скором времени предстояло отправиться на заклание.
Аларик и даже Янис начали меня избегать. То ли Ортензия де Россо запретила ко мне приближаться, то ли по какой-то другой причине. Занятия с хальфданцем пришлось отложить на неопределенное время. Я постоянно чувствовала на себе полные любопытства взгляды слуг и начинала подозревать, что хозяйка велела им за мной шпионить. Даже когда я оставалась одна в своей комнате с вышивкой или книгой, ко мне то и дело кто-нибудь заходил. То находилось какое-то срочное дело в моей спальне или ванной, то звали на примерку к портнихе, то говорили, что ошиблись дверью, и долго извинялись, пытаясь заглянуть мне за спину, как будто я могла кого-то там прятать. Единственной отдушиной в те невеселые дни были уроки с Луиджи, который, благодаря своему возрасту и детскому простодушию, оставался в стороне от досужих сплетен прислуги и ни в чем меня огульно не обвинял.
Готовое платье, как и хотела Ортензия, получилось очень простым. Такое же белое, как и нижняя сорочка, без вышивки и украшений. Насчет пояса портниха не обманула, но он, перехватывая талию поверх наглухо закрытого платья из грубоватой материи, еще больше подчеркивал скромность моего облика.
– Не кручиньтесь! – сказала портниха. – В столице непременно начнете носить пышные наряды. Или я вам их сошью, или тамошние мастерицы! Ах, какая же вы будете красавица! Глаз не отвести!
Добрая женщина представляла меня в роскошных платьях по столичной моде, однако я ее воодушевления не разделяла и пребывала в полном смятении. Порой так и подмывало задать Ортензии де Россо вопрос о хальфданке, едва не ставшей ее невесткой, но мне не хотелось подводить экономку, которая нарушила запрет старой герцогини и втайне рассказала историю из прошлого.
Я не сомневалась, что, если бы бабушке моего мужа стало известно о моем даре, та незамедлительно сообщила бы куда следует. Янис – другое дело. Он не только чужестранец, но и мужчина, да и Себастьян обязан ему жизнью, а меня Ортензия с первого взгляда невзлюбила. Почему? Может быть, ни с кем не хотела делить любовь и преданность внука? Или считала меня недостойной высокого титула и права называться женой герцога? Неужели на ее месте я сама вела бы себя точно так же?
Выполнив заказ, портниха пожелала мне счастья и, получив причитающееся вознаграждение, уехала из замка. Судя по новостям, которые время от времени приносили горничные, Себастьян де Россо уже не только хорошо стоял на ногах, но и ходил без посторонней помощи, а однажды даже выезжал на конную прогулку, следовательно, больше не имелось препятствий к тому, чтобы привести в исполнение план его бабушки. Той наверняка удалось убедить его, что откладывать обряд больше нельзя, ведь, пока брак заключен только на бумаге, меня нельзя считать настоящей женой.
Выбрали определенный день, но все началось ближе к вечеру. Одевалась я самостоятельно. Надела сорочку и новое платье, дрожащими пальцами завязала поясок, вплела в волосы ленту того же цвета. Я плохо спала накануне, и это выдавали тени под глазами. Пользоваться косметическими средствами я не умела, поскольку в обители это считалось грехом. Холодная вода, от которой ломило руки, помогла, но недостаточно.
– Краше в гроб кладут, – прокомментировала мой вид Ортензия. – Поторапливайся! Вам пора выезжать.
Впервые за несколько дней я снова увидела герцога. Он выглядел гораздо лучше, чем в нашу последнюю встречу. Гладко выбрит, облачен во все новое, как я сама. Он больше не шатался и не держался за стены. Если на его теле и остались шрамы, то их скрывала одежда.
– Куда поедем? – спросила я.
– Скоро узнаешь! – отозвалась бабушка Себастьяна, и мы в сопровождении всех обитателей замка вышли во двор, где для нас уже приготовили двух лошадей.
Ездить верхом я умела плохо. За то время, что жила здесь, пробовала пару раз. Но меня заверили, что лошадка смирная, а ехать недалеко, так что волей-неволей пришлось подчиниться.
Зато герцог держался в седле так, словно родился в нем. Я залюбовалась его прямой спиной и уверенными движениями. Когда один из конюхов помогал мне взобраться на лошадь, я поймала на себе взгляд Яниса. Северянин украдкой подмигнул мне и улыбнулся. На душе стало легче.
«Я справлюсь, – пообещала ему мысленно. – Я не выдам себя. У Ортензии де Россо не будет поводов выставить меня на посмешище или подвергнуть наказанию».
Сама герцогиня в этом наверняка сомневалась, судя по недовольно поджатым губам и скупым словам, которыми бабушка Себастьяна напутствовала нас в дорогу. Но мне казалось, что я уже далеко и не слышу ее, не привязана больше к замку, в котором жила пленницей все эти дни. В ушах пел песни ветер странствий, а трава, за день нагретая ласковым южным солнцем, пахла так упоительно, что хотелось вдыхать этот аромат всю оставшуюся жизнь.
Мы отправились в путь.
По дороге почти не разговаривали. Я была занята тем, что пыталась удержать равновесие и не повторить судьбу баронессы. К счастью, лошадь действительно попалась терпеливая и послушная, она не пыталась ускориться или стряхнуть неумелую наездницу. И все же мне приходилось нелегко. К физическим неудобствам добавилось смущение из-за того факта, что мы с герцогом остались наедине, и все ждали от нас исполнения положенных в здешних местах обрядов, суть которых мне никто так и не додумался объяснить.
Но обряды были лишь началом, а
