Романов боязливо подошел к мужику. Мало ли что у того в голове. И дураку ясно, что воин. Мужик на подростка даже не взглянул, продолжал метать стрелы. В конце концов, пучок опустел, и мужчина развернулся к парню. Лицо у него было красивое, светлое, этакое солнышко. Бросилось в глаза наличие колечка в ухе, пижон. Мужчина посмотрел на парня внимательно, потом улыбнулся, опустил лук и поманил его к себе. Романов подошел.
– Нравится?
Мужчина указал рукой на бревно, утыканное стрелами.
– Конечно. Никогда такого не видел. А как у вас так получается?
Мужчина рассмеялся, даже слезу выдавил, обтер обратной стороной ладони и уже серьезно посмотрел на парня.
– Как тебя зовут?
– Святослав.
– Хм… Сильное имя, княжеское. Кто твой отец?
Можно было, конечно, соврать, как и прежде, но врать не хотелось.
– Я не местный…
Мужчина улыбнулся, но глянул так, что Романов замолк.
– Это я и так вижу. Только не пойму, чей ты. Кто же твой отец?
Святослав насторожился. Не просто так спрашивает воин. Такие люди ради праздного любопытства ничего не делают.
– Его звали Игорь. Он был воеводой у моего царя. Погиб на войне.
И не соврал. Отец и правда был полковником сначала Советской, потом Российской армии и погиб в Чечне, а мать вышла за американца. Вот такой расклад.
Мужчина покачал головой, попробовал на вкус слова парня.
– Не врешь… Скорблю о твоей утрате. Коли так все, как ты сказал, то ты меня поймешь. Далеко тот столб стоит?
Святослав посмотрел на мишень, утыканную стрелами. Зрение у него здесь было намного лучше, чем в прежней жизни. Можно сказать, орлиный глаз. Но даже для него на такой дистанции колечко казалось маленькой точкой.
– Далеко.
– А как далеко?
Романов задумался. Раньше он бы не поверил, что стрела может лететь на такое расстояние. Тут даже с охотничьего карабина стрелять бесполезно. Все равно не попадешь. Сколько же тут метров? И кто-то из самой глубины его сознания подсказал:
– Триста пятьдесят шагов. Твоих, конечно, для меня поболе будет.
Лучник одобрительно цокнул языком.
– Орел! Хороший у тебя глаз. Думаешь, у меня зрение лучше, чем у тебя, оттого и попадаю?
Святослав понял – это он экзаменует так. Хочет понять, на что способен.
– Навряд ли, – размеренно, немного приосанившись, ответил Романов. – У любого зрения есть предел. Выше, чем Бог предусмотрел для человека, оно быть не может. Даже если глаз у тебя вострее, все равно слишком далеко. Не видно ни черта.
– Не поминай лукавого! Беду накличешь.
Дядька отвесил парню подзатыльника. Забыл, в какое время попал. Но ответом он был доволен.
– Зрение и навык – это всего лишь полдела, а остальное у тебя в груди рождается. Глаза мне и не нужны вовсе. Мишень нужно чувствовать и мыслями стрелу в нее направлять. Сделал все верно – и тогда не промахнешься.
– А я так смогу? – раскрыв рот, спросил Святослав.
Мужик улыбнулся. Он вообще был веселым мужчиной. Даже странно, что воин. В представлении Романова те были суровыми дядьками, даже в зеркале себе не улыбались.
– Если отец был воеводой у твоего царя, то и ты сможешь. Умение это с кровью предков передается. А плохой вой воеводой стать не может.
Романов обрадовался. Он теперь вообще на все реагировал как подросток, очень эмоционально, гормоны играют.
– Так, у меня и дед, и прадед воинами были. До высоких чинов дослужились.
Отец его был из семьи потомственных военных. Прадед еще в царской армии служил. За счет фамилии карьеру сделал, все думали, что родственник какой дальний царственной особе. А вот для деда такая фамилия сыграла злую шутку, чуть не расстреляли. Только к царскому роду они никакого отношения не имели вовсе.
– Сходи-ка, принеси мне стрелы, а я тебя из лука бить поучу.
Сказать, что Святослав обрадовался, ничего не сказать. Он даже не заметил, как пролетел над поляной, выдернул стрелы, которые изрядно увязли в дереве, и вернулся на взгорок.
– Быстр ты, волчонок. Добрая в тебе кровь течет.
Святослав победоносно качнул головой, растянув губы в улыбке. Да, он таков. Даже былую трусость забыл, храбрец!
В руках воина он увидел лук, только уже поменьше. Пока Романов бегал за стрелами, воин послал отрока в детинец, и тот притащил детский лук. Благо детинец был совсем рядом, ближе чем до столба.
– Ну, тогда смотри и повторяй, – и протянул ему лук. – Во-первых, существует три вида стойки для стрелка из лука: открытая, с разворотом тулова к мишени, прямая, когда торс обращен строго боком к мишени, и закрытая, когда корпус развернут чуть от мишени в сторону. Я стреляю с открытой стойки, которая является самой устойчивой, особенно в ветреную погоду. Положение ступней – ноги на ширине плеч, ступня правой ноги расположена строго напротив левой, параллельно линии мишени, ступня левой ноги располагается с разворотом примерно на полтора часа к линии мишени и смещена чуть назад так, что мысок левой ноги расположен по воображаемому перпендикуляру, проведенному из центра ступни левой ноги. Возможна также более открытая стойка, когда мысок левой ноги находится на уровне пятки правой. Туловище находится вполоборота к мишени. Колени прямые, коленные чашечки подняты вверх – это достигается напряжением мышц ног. Но не перенапрягайся.
Ох, и не простой воин попался. Слова-то какие знает: параллельно, перпендикулярно. Это ж геометрия Эвклидова. А в ней тут мало кто смыслит, да еще на полтора часа. Это же стрелки часов нужно видеть, чтобы так изъясняться.
– А откуда ты знаешь геометрию?
Воин взглянул на парня как-то подозрительно. Не то спросил парень, что должен был. Не спросил, как это параллельно, а спросил о науке, о которой он даже слышать не должен. Ох, непрост…
– А ты откуда?
Святослав попятился. Лишнего сболтнул. Так и без языка остаться можно.
– Отвечай и не смей мне врать, я все равно почую ложь.
– Так учили меня. И математике в том числе, – Святослав пожал плечами – мол, а что тут такого.
– И где это тебя так учили? – с подозрением осведомился воин.
Не слышал он о таких местах, где детей наукам учат.
– Далеко это, очень далеко на западе. Сначала в школе, потом в университете.
Воин удивленно развел брови. Об университетах на западе он слышал. Но чтобы мальчонку учили, да к тому же из воинского сословия. Не в чести у западных королей науки.
– Странный у тебя был отец, раз отдал на такое учение. Из тебя что, монаха готовили?
Святослав пожал плечами. Ну откуда мне знать, кого из меня готовили. Думаю, учителя и сами не знали.
– Не знаю. У нас принято так. Если ты не учишься, значит, человек второго сорта. Но я не был особенно прилежен.
– Чудная у вас страна. Как она называется, я вижу, ты мне сказать не желаешь? – Мужчина
