Сам кабан хоть и проскочил дальше, неожиданно ловко развернулся и вознамерился повторить атаку. Убежать от него я никак не успевал и потому выхватил второй пистоль. Все или ничего! Пан или пропал!
Лесное чудовище ринулось вперед, я прицелился и выстрелил. На этот раз обошлось без осечки, и ствол плюнул огнем, но свинцовый шар, хоть и угодил вепрю точно в один из горящих синевой глаз, остановить страшилище не смог. Я едва успел перескочить через затихшего коня, спасаясь от кабаньих клыков. Шпага? Даже не смешно!
Откатившись в сторону, я вытянул из правого рукава куртки волшебную палочку и крутанул ею, наматывая на осиновую ветвь непослушный эфир. Обожгло укусами незримых ос левую кисть, вспыхнули оранжевым формулы и знаки, но бить огненной стихией не пришлось. Вепрь, оказавшийся в холке никак не меньше трех локтей, оступился и уткнулся мордой в снег. Издох. Уцелевший глаз потух, перестал пылать синим недобрым огнем.
– Да! – проорал я, обращаясь неизвестно к кому. – Да! – рявкнул, перекрикивая вьюгу, и подкинул в воздух над собой сгусток разогретого эфира. Тот осветил все вокруг желтым свечением, будто маленькое рукотворное солнце. – Выходи! – завопил я, входя в раж. – Выходи, и я выпотрошу тебя и сожру сердце! Ну же! Давай!
Никто не вышел, никто не ответил. Некто – или нечто?! – промолчал, растворился в чащобе, исчез. Незримая стихия успокоилась, призрачный вихрь развеялся, лес уснул. Так или иначе, он получил, что хотел, – крови пролилось немало. Поземка быстро засыпала ее, оставляя на виду лишь розовые пятна.
Исключительно для собственного успокоения я обновил порох на запальной полке осечного пистоля, сунул его за ремень, взял дорожный саквояж и отвязал притороченный к седлу мешок. Само седло и сбрую, назло всему, тоже бросать не стал, да еще, прежде чем уйти, откромсал изрядный кусок кабаньего окорока.
О своей мелочности я пожалел уже скоро, очень-очень скоро. Встречный ветер бил в грудь и засыпал снегом глаза, дыхание перехватывало, волочь на себе поклажу стало невмоготу, захотелось бросить все и отправиться дальше налегке.
На помощь пришло упрямство. Упрямство напомнило о проделанном пути, заставило стиснуть зубы и не малодушничать. И я шел, шел и шел. А потом в снежной пелене мелькнули долгожданные отблески огней. Ну наконец-то!
Я толчком распахнул тугую дверь и запустил внутрь холодный ветер и снег. Те, кто не оглянулся на меня по этой причине, оглянулись, когда с грохотом упало на пол седло. Оставив его валяться у входа, я протопал к хозяйскому закутку и кинул на прилавок кусок кабанины.
– Приготовь! И подогрей вина. Да смотри специй не жалей!
– Но… – пролепетал кудлатый мужичок. – Сеньор…
Я и слушать ничего не стал, отошел к свободному столу, стянул перчатки, скинул плащ, принялся выбирать из бородки наросшие от горячего дыхания сосульки.
Безымянная корчма на окраине захудалого городишки, плохо истопленная, с витавшим в воздухе дымом и мерзким запахом какой-то кислятины, показалась сейчас самым прекрасным местом на земле. Не смущало даже, что кметы и небогатые горожане пялились на меня во все глаза, будто к ним на огонек заглянул из лесу прежний. Впрочем, выглядел я и в самом деле весьма… колоритно. Заснеженный и обледенелый, со шпагой, кинжалом и пистолем за поясом. Так сразу и не разберешь, что за гость пожаловал и не надо ли звать стражу.
Хлопнула дверь, видно, кто-то и в самом деле поспешил предупредить местные власти. Оставшиеся – а в корчме пили пиво человек десять – следили за мной с неослабевающим интересом. Да еще подошел хозяин и неуверенно, запинаясь на каждом слове, произнес:
– Сеньор, в лесу нельзя бить дичь. Это угодья…
Я оборвал корчмаря взмахом руки:
– Любезный, я похож на браконьера?
– Э-э-э… Нет, сеньор…
– Так готовь мясо и тащи вино! И живее!
Мужичок обреченно ссутулился и отправился на кухню, да и гости вскорости потеряли ко мне всякий интерес, лишь продолжил глазеть кто-то излишне любопытный из темного угла. Плевать! Пусть глазеет. Главное – принесли глинтвейн…
Глава 2
Человек местного сеньора явился, когда я уже допил первую кружку. Мордоворот с дубинкой за поясом походил на недалекого громилу, но на деле оказался понятливым малым. Встав напротив стола, он набрал в легкие побольше воздуха, но так ничего и не сказал, откашлялся, хмыкнул и молча вышел за дверь. Для этого достаточно оказалось просто поднять руку и продемонстрировать университетский перстень.
– Колдун! – тут же побежали по корчме встревоженные шепотки. – Колдун. Колдун. Колдун…
К ученому люду на окраинах империи зачастую относились без всякого пиетета, а вот ритуалистов лишний раз трогать опасались, поэтому я загодя поменял серебряную печатку на перстень лиценциата тайных искусств. Это не избавит от неприятного разговора, зато даст провести его на своих условиях без перехода на личности. По крайней мере, так я это видел…
Вновь дверь распахнулась примерно через четверть часа. Стоило лишь шагнуть внутрь молодому человеку с только-только пробившейся полоской жестких усиков над верхней губой, как все разговоры тотчас стихли. Следом в корчму прошли два крепыша в стеганых куртках и жилистый дядька, как я предположил – егерь.
Молодой сразу двинулся к моему столу и возмущенно провозгласил:
– Сеньор! Да будет вам известно, что браконьерство в здешних лесах карается…
– Магистр, с вашего позволения, – перебил я гневную тираду без всякого почтения.
– Это роли не играет! – отрезал мой оппонент, тоже не слишком-то заботясь о соблюдении правил приличия. – Вы охотились на нашей земле без разрешения! Это неприемлемо!
– Ну в самом деле, – досадливо поморщился я. – Я пришел пешком и с седлом. Полагаете, именно так ведут себя браконьеры?
Молодой замялся, и тогда в разговор вступил егерь.
– Вы не отрицаете, что добыли дичь на землях рода вон Арбе? – поставил он вопрос ребром.
Я себя в ловушку загнать не дал.
– Разве светлейший государь отменил указ о том, что дороги из собственности местных сеньоров переходят во владение короны?
В свое время этот указ наделал много шума и даже стал причиной нескольких восстаний, но папенька нынешнего государя сумел настоять на своем. Империи нужны дороги, по которым всякий может путешествовать без риска быть обобранным сеньором-самодуром, иначе это и не империя вовсе, – полагал он и был, вне всякого сомнения, прав.
– Зверь вышел на дорогу? – удивился егерь.
– Вышел на дорогу и задрал моего коня, – подтвердил я. – В получасе ходьбы отсюда.
– Посмотри, – распорядился молодой сеньор и неожиданно смутился. – Магистр, я не ставлю под сомнение ваши слова, просто есть смысл забрать тушу, пока ее не попортили волки.
– Мой вам совет: берите волокуши или телегу. Зверюга была в холке никак не меньше трех локтей.
– Отменный экземпляр! Убили его магией?
– Удачный выстрел, – усмехнулся я и прищелкнул пальцами. – Сеньор, а нет ли поблизости оружейника, который возьмется почистить колесцовый замок?
Молодой нахмурился, потер переносицу и сказал:
– Вам нужен мастер Дабинкерт. Я провожу, если желаете.
Я посмотрел на кувшин, в котором еще оставался глинтвейн, и предложил:
– Возможно, вы согласитесь разделить со мной трапезу? Мясо вот-вот будет
