– Поля, Поля, – глухо заговорил он, – как я ошибся, Поля… Как я виноват перед тобой…
Она отрицательно мотнула головой.
– Не надо, Демьян. Я все забыла, все. Это был не ты.
– Послушай меня, – попросил он с трудом. – Не жалей меня, Полюш, потому что я очень виноват и не стою жалости. Болезнь не оправдание. Достаточно было прислушаться к предупреждению Тайкахе, а я… Сделал тебе больно, почти убил, хотя обязан был защищать. Не знаю, что впереди, долго ли еще тебе возвращаться к полноценной человеческой жизни. Но если все получится, клянусь, что буду тебе лучшим мужем, клянусь, что скорее убью себя сам, чем трону тебя. Если бы я мог все изменить… если бы я мог быть менее самоуверенным… Но все уже произошло, и я понимаю, что моя боль – смешная малость по сравнению с твоей. Боги… если бы я узнал, что кто-то так поступил со своей женщиной, я бы его сам разодрал… а ты спасла меня, Поль. Спасла и имеешь право не терпеть меня. Я… пойму, если ты не сможешь жить со мной как с мужем, и не перестану восхищаться тобой и любить, жена моя.
Полина с усилием оторвала голову от его теплого, вкусно пахнущего плеча и с очень взрослым удивлением посмотрела на мужа.
– Я так тебя люблю, но я никогда не думала, что ты такой болван, Демьян Бермонт, – с сердцем сказала она и снова прижалась к его плечу, засыпая.
Сейчас Полина сидела на траве, и снова вспоминала этот разговор, и недовольно качала головой. Она столько пережила, перенесла, чтобы вернуть Демьяна, – и страх его потерять и ежедневное отчаяние совсем отодвинули на дальний план случившееся в часовне. Рассудок милосерден: сейчас и боль, и ужас, и бессилие казались ей кошмарным сном, и пусть холодок пробегал по спине, когда Пол об этом думала, и внутри все сжималось, но… они вдвоем справились со смертью. Справятся и с прошлым.
Раздались знакомые шаги, послышался запах чего-то вкусного, мясного, и на плечи Полины опустилась тонкая ткань. Королева с усилием открыла глаза, сжала плед на груди, сощурилась, улыбаясь. Муж сидел перед ней на корточках; рядом, на земле, стоял поднос с дымящейся едой – и картофель тут, и мясо, и овощи, и ягодный морс. Он сунул руку в карман.
– С Поворотом года, Поля, – сказал ее Демьян, протягивая крошечную деревянную игрушку – медведицу с вырезанным на боку солнышком. – С новой весной.
Они ели, как дикари, руками, скрестив ноги, сидя около подноса и вытирая пальцы о драгоценные кружевные салфетки, и Демьян рассказывал обо всем, что произошло, пока она была в коме. О свадьбе Ангелины и дракона Нории – Полина чуть не подавилась, но подумала и рассудительно проговорила:
– Тогда-то мне было не до других людей, а сейчас я понимаю, что у Ани было сильное чувство. Просто не думала, что она сможет… сможет принять его.
Рассказал он и о помолвке и скором браке Марины.
– Алинку-то еще замуж не выдали? – смеялась Полина, догрызая кроличью лапку.
– Я не слышал ничего, – со сдержанной улыбкой отвечал Демьян, наблюдая за женой, – но ты сможешь сама с ними поговорить. Хочешь сейчас позвонить?
Поля задумалась.
– Сейчас я хочу побыть с тобой, – сказала она тихо и немного виновато. – Позвоню завтра, ладно? Я обязательно проснусь. Ради них проснусь. А сейчас осталось совсем немножко, правда? Я уже чувствую, как начинает кружиться голова. Иди ко мне, Демьян. Расскажи мне еще что-нибудь.
Берман перебрался к ней за спину, обнял, и Полина откинулась ему на грудь, закрывая глаза.
– Что рассказать?
– Что-нибудь, – голос ее становился слабее. И сон накатывал, пока тихо, мягко, незаметно, и голос Демьяна потихоньку отдалялся, затихал…
– …Я ведь думал, что признал тебя своей в ту ночь, когда ты пришла за Лунным глазом, Полин.
Даже сквозь дрему она почувствовала смущение и заворчала. Демьян сжал ее крепче.
– …Тогда я чуть с ума не сошел. Понимаешь, ведь в нас так много звериного, а в нашем роду тем более… близость к Великому Беру. И нас с детства учат, жестко учат сдерживать себя, свои инстинкты, иначе бы мы не смогли жить вместе с людьми. Традиции, правила, жесткая иерархия – это все призвано ограничить животное начало, чтобы оставаться человеком. А тогда… я никогда столько эмоций не испытывал. И адреналин, и возбуждение, и азарт охоты, и запах твой, и вкус твоей крови, и то, что и ты мне ухитрилась пустить кровь, и совсем не слабой оказалась… а потом я понял, что это ты, и совсем потерял голову. Мне бы ловить тебя, а я даже шевельнуться не мог.
Полина заворочалась, устраиваясь поудобнее, мазнула губами по его груди.
– Я слушаю, – почти неслышно и сонно прошептала она. – Я еще здесь.
– Лишь потом, когда я тебя нашел и убедился, что ты станешь моей женой, успокоился.
– А если бы не согласилась? – то ли подумала, то ли спросила вслух она. Марево сна уже укачивало ее на своих руках, и в объятьях Демьяна было жарко и уютно.
– Я бы тебя уговорил, Поль. Знаешь, какие-то вещи понимаешь со временем. Я вспомнил потом, как изумляла ты меня во время нашего с отцом и матерью визита в Рудлог. Я был так воспитан, что твое игнорирование правил приличия и живость ввергали меня в изумление. Ты была такой смешной. Такой громкой и навязчивой.
Полина недовольно, но без сердитости засопела.
– Сначала я от тебя прятался, а потом понял, что ты заставляешь и меня улыбаться и получать удовольствие от твоей требовательности и детского обожания. Я ведь был уже взрослым, девятнадцать лет, а ты из меня веревки вила. Помнишь, ты спросила меня: любил ли я тебя с детства? Тогда я сказал, что нет. Я считал, что все случилось именно в ту ночь, когда ты пришла за подвеской. А сейчас я думаю, что всегда тебя любил. Просто… ты же была совсем маленькой. И я совсем не воспринимал тебя как женщину. Даже не думал в эту сторону. Планировалось, что я женюсь на Василине, и мы вполне могли бы прожить жизнь в уважении и нежности друг к другу.
«Хорошо, что ты меня дождался».
Руки его держали крепко, и она совсем обмякла на его горячем теле, уходя в сладкую негу. И только краешком сознания еще слышала:
– Но… как же хорошо, что я тебя дождался. Что-то в этом есть свыше, Полли. Я десять раз мог жениться, но откладывал решение о браке, словно чего-то подспудно ждал. Да и, если честно, другие женщины никогда не зажигали мою кровь так, как ты… моя Поля. Даже
