— Я просто искал оружие. Мы обязаны проверять всех, кто прибывает в королевство. Таков закон.
— Не всех.
Принц подбоченивается, и под сдвинувшимся сюртуком на мгновение сверкает кинжал, с которым он, похоже, вообще не расстается. И если прежде стражники его не замечали, то теперь точно заметили. А Элиан явно этого и хотел.
Дозорный мнется, но все же настаивает:
— Она может прятать оружие. — Однако голос звучит уже не так уверенно.
— И правда, — кивает Элиан, — ведь столько мест, куда его можно спрятать. — Затем поворачивается ко мне и протягивает руку: — Вытаскивай уже из-под юбки арбалет, и отделаешься предупреждением.
Он так невозмутим, что я в ответ только моргаю, и принц вновь поворачивается к дозорному и разводит руками, мол, как же с ней сложно.
— Лучше бросьте ее в подземелье, — советует Кай, шагая к другу, и я не до конца уверена, шутит он или нет. — Она явно из какой-то элитной шайки контрабандистов.
Элиан поворачивается к нему и ахает, прижав ладонь к сердцу.
— Боги, — шепчет заговорщицки, — а вдруг она пират?
Кай фыркает, и в следующий миг я понимаю, что тоже улыбаюсь.
Не помню, когда в последний раз по-настоящему смеялась. Я так старалась угодить матери, что было не до веселья. Не то чтобы это имело значение. Будь я даже идеальным монстром, ничего бы не изменилось. Разочаровать ее — огромная неудача. Но преуспеть, доказать свою ценность как правителя — грех гораздо страшнее.
Уже предвкушаю лицо королевы, когда я покажу ей Второе око Кето и брошу его, как перчатку.
Дозорные отступают, пропуская нас, и город распахивает объятия. Никто на меня не смотрит. Я сливаюсь с камнем, растворяюсь среди сотен лиц на рынке. Впервые в жизни я настолько незначительна. Это и дарует свободу, и сводит с ума.
— Хорошенько присмотрись, — говорит Элиан. — Возможно, это твой новый дом.
Его шляпа висит на боку, закрепленная на рукояти кинжала. Скрывая оружие, принц тем самым привлекает к нему внимание. Он хочет быть заметным. Просто не может оказаться тем, кого легко забыть.
Я скрещиваю руки на груди:
— Ты правда оставишь меня здесь, если сочтешь бесполезной?
— Я предпочитаю бросать. Вышвыривать. Бессердечно выталкивать за борт. — Элиан смахивает с глаз густую прядь черных волос. — Признай же, что Эйдиллион лучше доски. Или клетки.
Сейчас я бы точно выбрала доску или клетку. Ощущать землю под ногами так странно, от ее неподвижности внутренности сворачиваются узлом. Я жажду воды, омывающей плавники, или даже рывков и покачиваний «Саад». На земле все слишком устойчиво. Слишком неизменно.
— Разве ты по нему не скучаешь?
Не знаю, зачем я спрашиваю, как будто у нас с Элианом может быть что-то общее. Надо уходить, пока есть возможность. Надо убить его, пока могу. Не ждать, когда он приведет меня к оку. Не пытаться свергнуть мать, просто забрать сердце принца, как она велела, и вернуть себе законное место наследницы. Если добуду приличное человеческое оружие, то точно справлюсь.
Но вместо этого я поясняю:
— По океану.
И от глаз Элиана к вискам разбегаются морщины.
— Он никуда не делся.
— Но теперь так далеко. Мы идем уже часа три.
— Никогда он не будет далеко. Не забывай, что мы в дельте реки.
В моих знаниях мидасана полно пробелов, и пока я хлопаю глазами, не понимая, что еще за «дельта», от соседнего торгового прилавка доносится громкий вздох Кая.
— Ой, да ладно. — Он слизывает с пальцев шоколад. — Только не говори, что не знаешь о географии разделения.
— Так появилась Кардия[16], — объясняет Мадрид. Теперь ее волосы собраны в два высоких «хвоста», и она то и дело потуже их затягивает. — Дельта реки распилила Эйдиллион, и родичи местных правителей решили, что достойны собственного королевства. Так что забрали кусок и провозгласили себя королем и королевой.
— Молодцы, прям как я. — Кай вскидывает в воздух кулак, словно салютует бокалом.
— Таких, как ты, больше нет, — говорит Мадрид. — Ты исключительный идиот.
— Я услышал только «исключительный». — Кай поворачивается ко мне: — Кардию и Эйдиллион разделяют лишь реки да лиманы. Здесь они повсюду.
Вдруг вспоминаются слова Торика, дескать, Эйдиллион — любимое королевство Элиана. Тогда я не могла понять, почему: принц-разбойник, очарованный страной любви, в лучшем случае странен, а в худшем — смешон. Но теперь все прояснилось.
— Вот почему тебе здесь нравится, — говорю я Элиану. — Потому что океан всегда под рукой.
Он улыбается, но как только собирается ответить, Торик кладет руку ему на плечо:
— Нам бы поторопиться, капитан. В «Счастливом случае» комнаты для нас не держат дольше пары часов после рассвета.
— Идите, — отпускает принц. — Я догоню.
Коротко кивнув, Торик разворачивается и шагает прочь, а остальная команда тянется следом. Только Кай задерживается на краю толпы с непостижимым выражением на лице. Он сжимает руку Мадрид — всего разок, — а затем наблюдает, как она уходит. Когда она исчезает из поля зрения, Кай поворачивается к нам с Элианом, и лицо его вдруг становится серьезным и суровым.
Похоже, принца редко оставляют без присмотра.
— Я тебе кое-что должен, — говорит Элиан. — Точнее, это ты мне должна, ведь я тебя спас. Но я не из тех, кто требует возвращать долг жизни.
Сверкнув улыбкой, он срывает с шеи мою ракушку, и во мне расцветает нечто сродни надежде. Пальцы подрагивают и чешутся.
— Держи, — Элиан бросает мне подвеску.
Едва алая раковина касается кожи, меня накрывает волной энергии. Колени едва не подгибаются, я чувствую, как тело наполняет ужасающая мощь. Кости твердеют, кожа кристаллизуется. Даже сердце на мгновение затихает. Раздается шепот, медленно превращаясь в гул. Я слышу зов моря Дьяволос, зов королевства Кето. Слышу дом.
А потом все исчезает. Точно как моя сила.
Волна откатывает так же быстро, как накатила. Тело мое слабеет, кожа вновь становится теплой и мягкой. Кости ломкими. Сердце красным и пульсирующим.
Океан молчит.
— Лира.
Подняв глаза, встречаюсь взглядом с
