Мия проигнорировала сводящую с ума ухмылку и подошла к оружию. Затем сняла со стеллажа два гладиуса, рассекла воздух пробными взмахами. Гладиус был короче, но тяжелее рапиры. Почти такой же быстрый и созданный для большего наказания. Крепкий удар мог с легкость расколоть рапиру, и Наив показала Мие, что, умело работая с ними в паре, можно выстроить такую стену из клинков, которую будет сложно пробить даже бойцу караваджо. Вопрос в том, появится ли у Мии возможность дать отпор Джессамине…
Та глянула на Диамо, сидящего на скамейке. Он пристально за ней наблюдал ясными широко распахнутыми глазами и не прекращал улыбаться. Юноша вытер верхнюю губу, увлажнившуюся от пота.
А затем послал Мие воздушный поцелуй.
– Хватит тянуть время, Корвере, – вздохнула Джессамина. – Пора покончить с этим.
– Ага, – кивнула Мия. – Самое время.
Шахид Солис и его помощники вышли из ринга, оставляя девушек наедине. Льющийся откуда-то сверху свет, не имевший источника, опоясывал круг тусклым сиянием. Мия посмотрела на ткачиху Мариэль, чьи отвратительные губы расплылись в улыбке. Вещатель Адонай прислонялся к стене рядом с ней, изучая свои ногти. Девушка заметила, что Достопочтенная Мать, Аалея, Маузер и Паукогубица собрались вместе, чтобы понаблюдать за финальными поединками, и сидели на каменной скамейке среди аколитов. В воздухе будто плясал аркимический поток. Кожу Мии защипало, когда ее тень прошептала:
– …Не бойся…
Эшлин сложила руки домиком и крикнула со скамьи:
– Надери ее тощую задницу, Корвере!
– Хватит! – рявкнул Солис.
Мия сделала глубокий вдох.
Джессамина приняла позу.
Во мраке прозвучал гонг.
Рыжая перешла в атаку, быстро шагая по полу и целясь Мие в горло. Мия отступила, инстинктивно отбиваясь от бурного шквала ударов, ее ответный выпад просвистел мимо челюсти Джессамины. Клинки запели, блеклый свет блестел на полированной стали. Поначалу обе соперницы вели себя настороженно; Мия – в знак уважения к мастерству Джессамины, а Джессамина – в знак уважения к стали в руке Мии. Но довольно скоро рыжая обрела в себе уверенность и начала впечатляющими маневрами загонять Мию к краю круга – ее удары сыпались градом.
Выпад, финт, удар – так звучал их куплет. Парирование, отпор – так звучал припев. Девушки танцевали по рингу под песню, пот щипал их суженные глаза. Мия почти полностью ушла в защиту, уклоняясь взад и вперед на краю круга. Но после трех или четырех минут ее гладиусы будто прибавили в весе. Хоть ей и удалось нанести парочку достойных ударов, Мия уже запыхалась. Недосып давал о себе знать. Недостаток завтрака в желудке тоже делу не помогал. Она знала это так же хорошо, как и все в этом зале; постоянный шквал ударов Джессамины с более легким и быстрым оружием позволят ей достаточно долго продержаться в бою.
Мия была слишком медлительной, и Джессамина пустила ей кровь один-два раза. На левом предплечье появилась алая тонкая линия, на плече – глубокий порез. Дыхание участилось, на губах заблестела слюна. От потери крови хватка Мии ослабла. Легкие полыхали огнем. Джессамина просто улыбалась, сохраняя темп финтов-выпадов, выпадов-финтов. Не давая Мие передохнуть. Но и не спеша наносить фатальный удар. Зачем зря рисковать наткнуться на гладиусы, если потеря крови и усталость выполнят всю грязную работу за нее?
– Боишься меня, Джесс? – Мия сделала выпад, чтобы попытаться блокировать соперницу.
– Ужасно, – ответила рыжая, скользя в сторону и нанося еще одну рану на руке Мии. – Разве не видишь? Я вся трясусь.
Пара кружила друг напротив друга, подняв оружие. В глаза Мии лезла влажная челка.
Пальцы скользили по рукоятям.
Дыхание выходило рывками.
– Значит, Диамо удалось найти противоядие?
Джессамина ядовито улыбнулась.
– Как я слышала.
– Этот идиот не узнает яд, даже если тот станцует на его яйцах в лиизианских каблуках.
– Похоже, шахид Паукогубица с тобой не согласна.
Финт, парирование, выпад.
Мия вытерла рукавом пот со лба.
– Полагаю, когда я вернусь вечером в свою комнату, все будет лежать на своих местах?
– Тебе повезет, если ты вообще сможешь вернуться к себе в комнату, малышка.
Джессамина шагнула вперед, целясь ей в лицо, грудь, живот. Мия запнулась, сделала безрассудный выпад, чтобы заставить рыжую отойти. Джессамина попятилась, крутя клинками, ее движения были быстрыми и уверенными. На губах по-прежнему играла улыбка.
– Не устала еще держать эти старые разделочные ножи для мяса? – поинтересовалась она.
– Что, думаешь, время на твоей стороне?
Джессамина просто ухмыльнулась в ответ. Но Мия ухмыльнулась шире, когда забили колокола, приглашавшие на обед, наполняя зал песней латуни и эха.
– А что насчет Диамо? – спросила Мия. – Думаешь, время и на его стороне?
Джессамина быстро бросила взгляд на юношу, теперь вытиравшего пот и со лба.
– Что, бездна тебя побери, ты несешь, Корвере?
Мия улыбнулась еще шире.
– Я все гадала, хватит ли кому-то из вас дурости. Даже боялась, что переиграла вчера за завтраком. Но вы никогда не отличались сообразительностью. Хотя идея с запиской от Трика была неплоха. Ничто так не выманивает девушку из ее логова, как обещание покувыркаться с двеймерцем, да?
Джессамина прекратила танец, глядя на Мию округлившимися глазами.
– Тем не менее, – продолжала Мия. – Я все же полагала, что Диамо предложит отдать формулу тебе. К твоему счастью, ты лучше владеешь мечом. И галантность так же мертва, как и он.
– Дерьмо собачье, – фыркнула рыжая.
– Неужели.
– Д-Джесс…
Джессамина посмотрела на Диамо, и ее лицо побледнело. Юноша слабо поднялся на ноги, весь мокрый от пота. Он держался за живот, а с его губ стекала тонкая струйка крови. Диамо скривился и застонал, его зубы окрасились алым. Все аколиты отпрянули в отвращении, когда юношу стошнило кровью на пол.
– О Богиня… Ди?
Он упал на колени, и с лица Джессамины сошла последняя кровинка. Быстрее, чем ртуть, Мия шагнула вперед и выбила рапиру из расслабленных пальцев рыжей. Девушка попыталась занять хоть какую-то защитную позу, но Мия отмахнулась от ее стилета и, издав бесформенный клич ярости, глубоко вонзила свой клинок в живот Джессамины.
Рыжая прижала руку к ране, ее глаза расширились. Мия достала гладиус, и брызнула алая струйка. Затем свирепо ударила Джессамину ногой в грудь, и та проехалась по полированному каменному полу. Солис крикнул: «Очко!» В темноте прозвенел гонг. Но вокруг ринга царил хаос. Адонай с Мариэль присели подле Джессамины. Вещатель запел, и кровь затекла обратно в ее тело. Пальцы ткачихи плясали над мерзкой раной в животе, штопая плоть. Но глаза Джессамины были по-прежнему сосредоточены на Диамо.
Юноша стоял на четвереньках среди скамеек. Его снова стошнило кровью на пол. Аколиты попятились, боясь заразиться, появилось зловоние опустевшего кишечника и мочевого пузыря. Трик подбежал к Диамо и присел рядом с ним, не зная, что делать.
– Кто-нибудь, принесите воды! – взревел он. – Помогите нам!
– Вы не станете ничего делать, – отрезала Паукогубица.
На Зал Песен опустилась тишина, нарушаемая лишь долгими мучительными стонами Диамо. Паукогубица встала со своего места рядом с Достопочтенной Матерью.
