— Открой, — через несколько секунд прозвучало из-за двери мрачное.
— Я еще жить хочу, — ответила честно.
— Это временно. Это всегда временно, — пробормотал он. Дверь как-то странно скрипнула — похоже, мужчина сел, привалился к ней спиной. И затих.
ГЛАВА 10,
в которой Алиса негодует, а Клякса находит ответы
Шантажиста мы разоблачили бы, вора поймали бы, ловкача и хитреца перехитрили бы, а этот… Поступки простых и честных людей иногда так загадочны!
Евгений Шварц. ТеньАлиса Лесина
Выждав несколько секунд, я на четвереньках подползла к хлипкой перегородке и прислушалась. Сумела различить негромкое ровное дыхание.
— Глеб, давай ты все-таки не будешь себя убивать? Пожалуйста, — тихонько попросила я.
— Тебе-то что до этого, галлюцинация? — негромко отозвался он.
Кажется, успокоился и был готов к разговору, так что я облегченно перевела дух. Теперь главное — не спугнуть, а то вспомнит еще, что помимо оружия есть окна и много других эффективных способов прекратить собственное существование.
— Кроме того, что, если умрешь ты, умру и я? Мне кажется, это глупо и очень на тебя не похоже. Ты сильный, упрямый, идешь до конца. А все это… неправильно.
— Неправильно, когда не можешь спасти единственного близкого человека и он сводит счеты с жизнью, — угрюмо ответили из-за двери. — Из-за тебя. Вот это — неправильно. А все остальное… — Он осекся, а я похолодела от понимания происходящего.
Так вот что это за испытание. Чувство вины. Вины, которую сам он считал доказанной.
Несколько секунд я молчала, пытаясь собраться с мыслями. Вин! Ну почему я никогда не любила психологию и учила ее кое-как? Знала бы, что она так пригодится!
— Это она сказала, что из-за тебя? — наконец, осторожно спросила я, отчаянно боясь услышать в ответ «да». Потому что если «да», то мы, боюсь, обречены: переубедить его будет невозможно…
— Зачем, если и так все ясно? — вздохнул он, а я немного перевела дух.
— Никогда и ничего не бывает ясно просто так, — тихо возразила я. — Я не верю, что она сделала это из-за тебя. Ты надежный, заботливый и…
— Заботливый, — передразнил он зло. — Лучше бы я вообще не лез в ее жизнь, может, тогда она была бы жива! Она сбежала из-за меня, из-за этой проклятой заботы, — процедил с отвращением, — и желания сделать как лучше. А получилось как всегда.
Я же позволила себе тихонько и совсем немного порадоваться новой маленькой победе: он явно настроен поговорить, поделиться, а значит, у нас и правда есть шансы.
— Я ведь тоже сбежала из дома от родительской заботы. Отец и братья. Они за меня боялись и не давали ни капли свободы, — проговорила в ответ. — Только, знаешь, в том, что я влезла в неприятности, виноваты совсем не они. Что с ней случилось?
— Пираты, — с отвращением процедил он. — Захватили тот транспортник, на котором она летела. Ее нашли через три месяца. Живую. Оболочку… Пытались лечить, только без толку. Когда «контрольку» вывели, она повесилась прямо в палате, ночью. Недоглядели, не успели откачать.
Я некоторое время молчала, не зная, что на это ответить. Банальные «ты не виноват» и «жизнь на этом не кончается» застряли в горле. Вин! Да даже мне казалось, что сейчас это прозвучит глупо и до отвращения фальшиво, а уж как отреагирует сам мужчина…
— Глеб, — тихо позвала я, — давай я открою дверь, ладно? Ты не будешь никого убивать, умоешься, почистишь зубы, примешь душ и побреешься, а я пока приготовлю поесть. Горелая монстрятина отвратительна, честное слово, а я после нее вообще ничего в рот не брала…
Несколько мгновений тишины, потом дверь опять слегка скрипнула. И я, набравшись решимости, отомкнула замок.
Клякса стоял, привалившись плечом к дверному косяку, и задумчиво смотрел на меня сверху вниз. Потом протянул руку, предлагая подняться, и я с опаской уцепилась за жилистую ладонь. Когда встала, мужчина посторонился, пропустил меня в кухню, а сам шагнул в ванную. Судя по тому, что за закрытой дверью вскоре зашумела вода, он действительно занялся тем, о чем я просила.
А я отправилась готовить. То есть как — готовить? Разогревать. А еще — надо было немного прибрать тот свинарник, который развел мужчина.
Отмывать воображаемую кухню до блеска я не собиралась, но собрать мусор и стереть грязь с основных поверхностей хотелось отчаянно, все это вызывало глубокое отвращение, и находиться среди этого не было возможности даже в виртуальной реальности.
Тем более что, пока руки боролись за чистоту, голова могла немного подумать о происходящем и попытаться разложить все по полочкам. Правда, результат оказался не самым полезным, я всего лишь сумела сформулировать пару главных вопросов.
Первый — о том, что хозяева «Тортуги» все же очень странные существа. Почему они не вмешиваются и не пресекают мои попытки помочь? Не видят? Или на меня не действует их программа? Сомнительно, я ведь вижу ту же квартиру и те же последствия запоя, что и сам Клякса. Не способны вмешаться в ход испытаний и припомнят все это потом? Не лучше ли мне в таком случае отойти в сторону, чтобы не сделать хуже? Но, с другой стороны, если бы я действительно не имела права в это лезть, они ведь могли заранее предотвратить вмешательство! Я не инопланетный программист, но мне такая задача не кажется невыполнимой. Если же не предотвратили и даже не запретили, выходит, все их устраивает?
А второй вывод вполне привычно касался Глеба. Я окончательно перестала понимать этого человека и причины, побудившие его пойти в пираты. Если допустить, что происходящее сейчас хоть немного приближено к его прошлому, то человек, с такой ненавистью отзывающийся о людях, ставших причиной гибели… наверное, сестры, просто не мог сделаться одним из пиратов. Я даже представить не могла, что должно было случиться в его жизни, чтобы он так изменился! Скорее уж он должен был мстить пиратам. А если так… может, это именно месть? Добраться до «Тортуги», вызнать все ее тайны и обратить это оружие против тех, кто сейчас им пользуется…
Нельзя победить зло еще большим злом. Нельзя ради мести убивать ни в чем не повинных людей и превращаться в того, с кем ты сводишь счеты. Нельзя. Но боль потери вполне могла заглушить голос разума и совести, а потом стало поздно что-то менять. Все это куда больше походило на правду, чем Глеб, идущий на преступление ради денег.
Только делалось от этих мыслей еще горше и тоскливей. Неужели не было другого выхода? Ломать себя, ломать собственную жизнь, становиться убийцей…
Глеб появился на пороге кухни тогда, когда я уже начала беспокоиться и всерьез задумываться, а не решил ли он утопиться. Гладко выбритый, с мокрыми волосами, в
