Она вопросительно глянула на окаменевшего от таких откровений эльфа.
— Ну, теперь точно знаешь. Однако дело не в этом. С вашей кровью мне перешли многие свойства перворожденных: быстрота, ловкость, сила. Красота, конечно. Но не слишком броская, а как раз такая, чтобы не вызывать зависти. Я овладел быстрыми способами лишить вас жизни… да-да, не таращи глаза: я знаю их все, потому что меня создавали именно для убийства. Причем убийства исключительно эльфов. Тайного, быстрого и незаметного. Серые пределы лишь отточили это мастерство, но основа была заложена гораздо раньше. Точно так же, как невосприимчивость ядов и еще много такого, о чем тебе не стоит знать. Боюсь, если бы все вышло, как задумывал мой создатель, мне никто не смог бы противостоять. Но он, к счастью, не успел закончить.
— Ты убил его? — заметно напрягся эльф.
— Конечно. Всадил в сердце его же клинки, разбил перстень и сбежал. А что?
Линнувиэль неожиданно остановился и пристально взглянул на хрупкую фигурку, с поразительной легкостью скользящую среди молчаливых деревьев. Такая гибкая, тонкая, совсем неопасная на вид. Приятное лицо, маленькие пальчики, обаятельная улыбка, бархатистая кожа, больше подошедшая бы изнеженному ребенку. Кто, ну кто мог бы заподозрить в Белике убийцу?!
— Знаешь, — наконец обронил он, — ты действительно страшный противник. Настолько страшный, что я уверен: в этом мире вряд ли найдется хоть кто-то, кто сможет тебя остановить. Вряд ли я смог бы сделать это сам. И сильно подозреваю, что с этим не справился бы даже владыка.
Белка совершенно спокойно кивнула.
— Да, он тоже спасовал, когда мы однажды столкнулись. Поверь, я самое совершенное оружие, которое было когда-либо изобретено перворожденными. Я пройду везде, где есть хоть крохотная щелочка. Зацеплюсь за малейшую щербину. Взберусь хоть по отвесной скале. Смогу дышать под водой, плыть в кипящей лаве, глотать огонь, прыгать с самого высокого обрыва, не боясь поцарапаться о камни. Меня можно ранить, но очень нелегко убить. Со мной трудно тягаться в скорости и бесполезно пытаться обмануть: я чую ложь за версту. За тем редким исключением, когда говорящий не смотрит мне прямо в глаза. Я — призрак, Линни. Самый настоящий призрак, у которого нет ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Только собственная тень и цель вдалеке, к которой нужно идти.
— Верю, — сглотнул Линнувиэль, а потом вдруг заколебался. — Вот только… Не обижайся, конечно, но если бы тебя создавал я, то… прости, я бы обязательно позаботился о защите. Чтобы ненароком не пораниться о твои острые грани и не отправиться на тот свет раньше времени.
— Позаботился бы он… — насмешливо хмыкнула Гончая, видя неподдельное смятение собеседника. — Но ты снова прав: такая защита есть. Правда, для одного-единственного владельца, зато абсолютно непреодолимая. Через нее даже мне не переступить, если бы вдруг пришла в голову такая блажь. Хотя и тут есть одно «но», мой ушастый друг.
Белка сделала эффектную паузу, и эльф откровенно занервничал.
— Все дело в том, — загадочно улыбнулась Гончая, заставив эльфа слегка отступить, — что именно ее-то мой создатель и не успел закончить! Правда, здорово?!
— Боги…
— Нет, ты скажи! Здорово же?! А? Линни? Скажи, ты за меня рад? Только честно, а то обижусь!
— Д-да, конечно, — вымученно выдавил хранитель, не зная, куда деваться от такой правды и громадных, восторженно сияющих глаз, в которых от избытка чувств снова полыхнули яркие зеленые огни.
— Так и знал, что ты будешь в восторге, — хихикнула Белка. — Да ладно, не паникуй. Я все это не для того рассказываю, чтобы ты тут в обморок хлопнулся. Если помнишь, со мной вполне можно договориться и даже неплохо сосуществовать. Я ж не монстр, в самом-то деле! Я — Страж, друг мой. В первую очередь — Страж, а уж потом — все остальное. И именно этому меня научили пределы.
— Да? — слабым голосом переспросил эльф. — Тогда чему же тебя научил Таррэн?
Белка странно улыбнулась.
— Он всего лишь собрал воедино мое сердце. Нашел его во мраке и заново склеил из тысяч крохотных осколков. Душу свою вырвал, чтобы вложить вместо моей, и это — единственный промах моего создателя, которого никто не мог предусмотреть. Может, это покажется тебе смешным, но… он научил меня прощать, Линнувиэль. Прощать и просить прощения. И показал, что важнее этого нет ничего в целом мире. Поэтому живи спокойно, мой ушастый друг. Прости, что мне пришлось тебя коснуться. Это магия, всего лишь ваша древняя магия, которая умеет сводить с ума и доводить до исступления. Клянусь, что не хотел этого, но твоя глупость не оставила мне выбора: или так, или ты бы умер. Согласен?
Темный эльф неловко кашлянул.
— Значит, да, — вздохнула Белка.
— Наверное. Ты ведь всегда прав?
— Ребята, как обычно, преувеличивают. Я просто редко ошибаюсь.
Он внимательно всмотрелся в безупречный профиль, особенно четко выделяющийся на фоне темнеющего неба, и вдруг разом поверил, что сказанное — истинная правда. Все, до единого словечка. Что Белик давно не ненавидит Темный лес и его обитателей. Конечно, не все понятно в его отношениях с молодым лордом, но это — нечто большее, чем обычная привязанность. И маленький вожак недвусмысленно давал сейчас понять, что во всем поддержит наследника трона и ради него никого и пальцем не тронет. Если, конечно, его не вынудят сами эльфы. Так, позабавится, посмеется про себя, всласть поизмывается над ошарашенными эльфами, но убивать — ни-ни. Слово, мол, дал. Поклялся, а Стражи, как известно, никогда не отступают от своего слова, и это так же верно, как то, что солнце всегда встает на востоке, а пропадает на западе.
— Гм… а как насчет твоего поведения? — снова кашлянул Линнувиэль, и Белка хитро прищурилась. — Не мог бы ты вести себя немного помягче? С тобой и без того трудно находиться рядом, но
