К тому же целовать ее в губы после того, что произошло, владыка и сам бы не рискнул: напор внутренней силы в этой крохе оказался настолько велик, что он едва не задохнулся. Сперва от изумления, а потом — от ревущего потока этой восхитительной силы, едва не разорвавшей его на части. И это при том, что ни одного лучика ауры в ней не изменилось и ничто не выдало ее тайны. Даже Иттираэль ничего не почувствовал. А если бы он только узнал, что за подарок подбросила владыке судьба, то точно отсюда бы не ушел. Ведь такого изумительного чуда не могло, не должно было существовать — маленькой, безумно красивой человеческой девушки, способной хранить в себе разлитую в пространстве магию, как самый обычный амулет-накопитель. Собственно, она и была этим накопителем, живым, единственным в своем роде чудом, тайну которого эти двое хитрецов рискнули доверить старому эльфу лишь на пороге его гибели.
Тирриниэль улыбнулся, поймав два одинаково настороженных взгляда, и кивнул:
— Не волнуйтесь: никто не узнает, кто вы. Ни совет, ни хранители, ни мой сын, если, конечно, он вернется.
— Вернется, — дружно вздохнули дети, невесело переглянувшись.
— Ладно, хитрецы. Раз уж вы вытащили меня с того света и дали еще одну отсрочку, так и быть — покажу вам то, чего никто из чужаков еще не видел: свой родовой ясень. Опору нашего дома и источник долголетия для всех Л’аэртэ.
— Что значит, настоящий? — удивленно переспросил Тир, входя следом за родичем в услужливо открытый проход из живых ветвей и листвы. — Разве он не в роще находится?
— Нет, конечно. Иначе его было бы слишком просто найти.
— Тогда где?! — одновременно воскликнули дети.
— Ишь, какие любопытные… идемте. Только Иттираэлю не проболтайтесь — он у нас ревностно хранит традиции.
— Это безопасно для Милле? — на всякий случай уточнил Тир, на что царственный эльф лишь снисходительно улыбнулся.
— Пока я жив, мой мальчик, в чертогах для вас обоих безопасно. Вас не коснутся ни яд, ни шипы, ни иглы, ни магия… и никого другого — тоже, если я не пожелаю иного, конечно.
— Почему? — еще сильнее насторожился Тир.
— Потому что истинное средоточие моей мощи — именно здесь, в живом дворце, сотканном из магии Темного леса, — словно в подтверждение своих слов, Тирриниэль взмахнул рукой, и учиненный Тиром беспорядок, как по мановению волшебной палочки, начал стремительно исчезать. Зеленые стены ожили и затрепетали. Затем прямо на глазах разрослись и принялись затягивать страшные проломы. Новые перегородки, появившиеся на прежних местах, поспешно покрылись свежей листвой. Затем молниеносно сменилась трава под ногами, выросли новые двери взамен обгоревших. Пепел на полу бесследно испарился. Воздух очистился. А взамен безвозвратно погибших предметов мебели гибкие ветви неизвестной лозы умело сплелись в точно такие же стульчики, столики и кушетки, которые так неосторожно спалил Тир.
— Здорово! — искренне восхитилась Мелисса, жадно разглядывая творящиеся вокруг чудеса.
— А фонтаны ты так же создаешь? — не удержался от вопроса Тир.
— Я же сказал: здесь для меня нет преград.
— То есть если кто-нибудь вздумает на тебя напасть внутри чертогов…
— Он заведомо обречен на провал, — кивнул эльф, с величием истинного правителя минуя длинную анфиладу покореженных комнат и в каждой наводя идеальный порядок. Изумительной работы мебель, ткани, фонтаны, скульптуры… казалось, создать все это не составляло для него никакого труда. Один короткий взгляд, слетевшее с губ тихое слово, и небольшое помещение снова в идеальной чистоте.
— Эй, а ты не переусердствуешь? — неожиданно обеспокоился Тир, с подозрением покосившись на владыку. — Мы не для того тебя в форму приводили, чтобы ты за пару минут все истратил! Нам еще, между прочим, твоего сына дождаться надо! И Вала вылечить, не забывай! А без твоего присутствия это будет затруднительно.
— Не беспокойся, — просто ответил Тирриниэль. — Я могу подпитываться от ясеня и самих чертогов. Правда, иногда это бывает неосуществимо. Когда силы кончаются, а резерв пополнить больше неоткуда, этот путь восстановления мне недоступен. Если же такое состояние продлиться больше трех дней, то наше с тобой родовое дерево умрет. А вместе с ним погибнет и весь дворец.
Мелисса неожиданно споткнулась и изумленно посмотрела на повелителя эльфов.
— Как это?!
— Мы слишком сроднились, поэтому моя слабость сказывается и на чертогах. Но именно поэтому здесь абсолютно безопасно. Даже сейчас, когда мои силы уже не те. И так будет до самой моей смерти.
— Так это что… тоже твой ясень?! — внезапно прозрел Тир. — И стены, и пол… это из него сделано?!
— Он везде, мой мальчик, его ветви повсюду. Пронизывают дворец до самого основания, оплетают изнутри и снаружи, и именно это дает мне такую силу. Поэтому же я так долго сопротивляюсь Уходу: в последние десять лет я ни разу не покидал чертоги. А чтобы ты понял, насколько тут все тесно связано, я покажу тебе его корни. Самое важное, без чего он не может существовать.
— Но я думала, вы прячете их в роще, — немного растерянно оглянулась Милле. — Она же хорошо защищена, и там много ясеней, среди которых легко спрятать тот, единственный. Разве нет? Разве он — не одно большое дерево, возле которого обвивается ваш знаменитый дракон?
— Нет, дитя. Дракон — всего лишь воплощение силы Изиара. Это только символ, дань прошлому, красноречиво напоминающая о связи магии с родовым деревом. Потому что, на самом деле, мы словно те древние драконы, не смеющие отойти от нашего ясеня. Мы — те, кто изображен на родовых перстнях. Мы выбрали для себя такой путь, и мы то, что оставил после себя проклятый владыка. Дракон на кольцах — это средоточие нашей силы и часть нашей души. Поэтому наша сила — это огонь. Не слушай менестрелей и болтунов: все остальное — просто слухи, призванные ввести чужаков в заблуждение.
