– Сами толком не знаем, мистер Кэрри, – говорил начальник станции. – Целый час от них ничего нет. Такого землетрясения Англия еще не видела. Нет, сэр, не думаю, что Брэктон уцелел. Эту часть города как смыло. Там, говорят, и началось. Слава богу, я на той неделе забрал к себе отца.
Кэрри всю жизнь говорил, что этот день был для него поворотным пунктом. Он не считал себя религиозным человеком, но тут подумал: «Это – Провидение!» И впрямь, что еще скажешь? Он чуть не сел в предыдущий поезд. Да, поневоле задумаешься!.. Колледжа нет. Придется его строить. Придется набирать весь (или почти весь) штат. Ректор тоже будет новый. Конечно, об обычных выборах не может быть и речи. Вероятно, попечитель колледжа – это как раз лорд-канцлер! – назначит ректора, а уж потом они вместе подберут первых сотрудников. Чем больше Кэрри об этом думал, тем яснее видел, что будущее Брэктона зависит от единственного уцелевшего его члена, как бы нового основателя. Нет, Провидение, иначе не скажешь. Он увидел свой портрет в новом актовом зале, свой бюст в новом дворе, длинную главу о себе в истории колледжа. Пока он все это видел, он, без капли лицемерия, выражал глубочайшую скорбь. Плечи его чуть согнулись, глаза обрели печальную строгость, лоб хмурился. Начальник, глядевший на него, часто говорил впоследствии: «Видно было, что худо человеку. Но держался он здорово».
– Когда поезд на Лондон? – спросил Кэрри. – Я должен там быть как можно раньше.
6
Как мы помним, Айви Мэггс пошла покормить Бультитьюда. Поэтому все очень удивились, когда она почти сразу вернулась, крича:
– Ой, идите скорей! Там медведь.
– Медведь? – переспросил Рэнсом. – Ну конечно…
– Не наш, сэр, чужой!
– Вот как!
– Он доел гуся, и окорок, и пирог, а сейчас лежит на столе и ест все подряд. Ой, идите туда, пожалуйста!
– А что делает мистер Бультитьюд? – спросил Рэнсом.
– Бог знает что, сэр! В жизни такого не видела. Вошел, ногу задрал, как будто умеет плясать… потом прыгнул на буфет, прямо в пудинг, головой угодил в связку лука, теперь у него вроде бус… А главное, ко мне не идет, хоть ты плачь.
– Да, на мистера Бультитьюда не похоже. А вы не думаете, что наш новый гость – медведица?
– Ой, сэр, что вы! – закричала Айви.
– Нет, Айви, так оно и есть. Это будущая миссис Бультитьюд.
– Она сейчас станет миссис Бультитьюд, если мы не вмешаемся, – сказал Макфи и встал со стула.
– Ой, что же нам делать? – причитала Айви.
– Мистер Бультитьюд прекрасно справится сам, – сказал Рэнсом. – Сейчас они ужинают. Sine Cerere et Baccho, Димбл… Не будем вмешиваться в их дела.
– Конечно, конечно, – сказал Макфи, – но не на нашей кухне.
– Айви, – сказал Рэнсом, – проявите твердость. Идите к ним и скажите невесте, что я хочу ее видеть. Вы не боитесь?
– Это я, сэр? Я ей покажу, кто у нас главный.
– Что с нашим бароном? – спросил Димбл.
– Вылететь хочет, – сказал Деннистон, – открыть ему окно?
– Окна вообще можно открыть, – сказал Рэнсом. – Совсем тепло.
Когда окна открыли, барон Корво немедленно исчез.
– Еще один жених, – сказала матушка. – Как хорошо в саду!
– Слушайте! – сказал Деннистон. – Наша кобыла заржала.
– А вон еще! – сказала Джейн.
– Это жеребец, – сказала Камилла.
– Знаете ли, – сказал Макфи, – это становится непристойным.
– Наоборот, – сказал Рэнсом. – Это именно пристойно – и достойно, и уместно. Сама Венера – в Сэнт-Энн.
– Она очень близко к Земле, – сказал Димбл.
– Дело свое боги сделали, – сказал Рэнсом, – а она еще ждет меня. Идите ложитесь, Маргарет, вы устали.
– Я и правда пойду, – сказала матушка. – Не могу…
– Утешьте Маргарет, Сесил, – сказал Рэнсом. – Нет, идите. Я не умираю. А провожать – глупо. Не порадуешься как следует и не поплачешь.
– Вы хотите, чтобы мы ушли, сэр? – сказал Димбл.
– Идите, мои дорогие друзья.
Он положил руки им обоим на головы. Сесил обнял жену, и они ушли.
– Вот она, сэр, – сказала Айви. Лицо у нее пылало. За ней топала медведица, измазанная вареньем и кремом. – Ох, сэр!
– В чем дело, Айви? – спросил Рэнсом.
– Томас пришел. Мой муж. Если можно, я…
– Вы его покормили?
– Да они почти все съели, сэр…
– Что же ему осталось, Айви?
– Я ему дала пирога и пикулей, он их очень любит, и сыру был кусочек, и пива, и еще я чайник поставила. Он очень радуется, сэр, а сюда не пойдет, он у меня тихий.
Чужая медведица стояла не двигаясь и глядела на Рэнсома. Он положил руку на ее плоскую голову.
– Urendi Maleldil, – сказал он. – Ты хороший зверь. Иди к своему мужу. Да вот и он…
И впрямь, дверь открылась, а за ней возникла взволнованная и немного смущенная морда.
– Бери ее, Бультитьюд. Идите оба на воздух. Джейн, откройте им окна. Погода – как летом.
Джейн открыла большое, до полу, окно, и два медведя вышли в теплую и влажную полутьму.
– Что это птицы, с ума сошли? – спросил Макфи. – С чего они распелись в четверть двенадцатого?
– Нет, – сказал Рэнсом, – они в своем уме. Айви, идите к мужу. Матушка Димбл приготовила для вас комнату тут, в доме.
– Сэр!.. – сказала Айви и остановилась.
Рэнсом положил руку ей на голову.
– Иди, – сказал он. – Том и не разглядел твоего платья. Поцелуй его от меня. – И он поцеловал ее. – Не от меня, от Другого. Не плачь. Ты хорошая женщина. Иди, исцели этого мужчину.
– Что это за звуки? – спросил Макфи. – Надеюсь, не свиньи вырвались.
– По-моему, это ежи, – сказала Грейс.
– А вот какой-то шорох, – сказала Джейн.
– Тише! – сказал Рэнсом и улыбнулся. – Это мои друзья.
– Я полагаю, – сказал Макфи, извлекая табакерку из-под серых одежд, немного похожих на монашеские, – я полагаю, у нас в усадьбе нет жирафов, гиппопотамов и слонов. Ох, что это?
Серая гибкая труба возникла над его плечом и взяла со стола гроздь бананов.
– Откуда они все? – спросил он.
– Из Бэлбери, – отвечал Рэнсом. – Они вышли на свободу. Переландра слишком близко к Земле. Человек теперь не один. Сейчас – так, как должно быть: над нами – ангелы, наши старшие братья, под нами – звери, наши слуги, шуты и друзья.
Макфи хотел что-то сказать, но за окном раздался грохот.
– Слоны! – воскликнула Джейн – Два слона! Они растопчут клумбы и грядки!
– Если вы не возражаете, доктор Рэнсом, – сказал Макфи, – я задерну шторы. Вы, по-видимому, забыли, что здесь дамы.
– Нет, – сказала Грейс Айронвуд так же громко, как он. – Ничего дурного мы не увидим. Как светло! Почти как днем. Над садом – купол света. Глядите, слоны пляшут. Ходят кругами, поднимают ноги… смотрите, и хобот поднимают! Словно великаны танцуют менуэт. Слоны не похожи на других животных, они – как добрые духи.
– Они удаляются, – сказала Камилла.
– Они целомудренны, как люди, – сказал Рэнсом. – Это не просто звери.
– Я лучше пойду, – сказал Макфи. – Пускай хоть один человек сохранит голову на плечах. Доброй ночи.
– Прощайте, Макфи, – сказал
