– Постойте! – воскликнула я, пытаясь вырваться из его хватки. – Из морга в башне украли тело. Два вора в капюшонах протащили его здесь всего несколько секунд назад. Лишь поэтому я покинула свои покои. – На щеке Молдовеану дернулась мышца. – Да сами посмотрите! Они тут совсем недалеко! Я думаю, один из них может оказаться тем самым Пронзателем! Труп вонял чесноком. Они…
Я изумленно уставилась на лес. Лес был жутковато тихим, словно он затаил дыхание, ожидая вердикта Молдовеану. Даже совы не смели ухать. Я посмотрела на тропу, на которой только что находились воры. Никаких следов. Снег пошел с новой силой.
Не видать ни фигур похитителей, ни тела, которое они забрали. Казалось, будто сам лес очистился от злодеяния и скрыл преступление – то самое, в свершении которого я была уверена.
– Скажите-ка, ваше воображение всегда такое… живое? Возможно, эти «воры» – всего лишь работники кухни, занятые подготовкой утренней трапезы. Эта тропа ведет к продовольственному складу, мисс Уодсворт.
– Но… честное слово… – Я перестала что-либо соображать. Я посмотрела туда, где прятался Данешти. Он не мог увидеть их из-за угла замка! И если там и вправду находится продовольственный склад, какое ему было бы дело до слуг, занятых своей работой?
Директор даже не потрудился взглянуть в ту сторону, куда я указала.
– Впредь до особого распоряжения, мисс Уодсворт, я устанавливаю для вас испытательный срок. Подобное эксцентричное поведение, возможно, допустимо в Лондоне, но вам придется усвоить, что здесь мы относимся к жизни серьезнее. Еще одно замечание – и я лишусь последних остатков терпения и немедленно отошлю вас прочь из замка.
«Дорогая Лиза!
Я долго думала над твоим последним письмом. Я верю, что ты права, и думаю, что ты в этом не сомневаешься. Я поняла, что злилась и была неправа. Томас повел себя неправильно не потому, что недостаточно хорошо ко мне относится, а потому, что не понимал, какая поддержка мне могла бы пригодиться. (Уж явно – не разговоры с профессорами о моем эмоциональном состоянии!)
Но теперь у меня появились другие проблемы. Такие, что я даже боюсь о них говорить. Пожалуйста, сожги это письмо по прочтении и никому не рассказывай, что в нем говорилось. Я не могу отделаться от ощущения, будто за мной следят. Одного из студентов нашли мертвым, а потом, через несколько недель, здесь обнаружили неопознанное тело. На первом трупе не было никаких признаков насильственной смерти, а второй выглядел просто чудовищно. Но оба они были полностью обескровлены. Прости, что я пишу тебе о таких ужасах. Кроме того, я уже неделю не имею вестей от здешней подруги и опасаюсь за нее.
Я не смогу приехать домой на Рождество – погода кошмарная, да и времени свободного нет, – но я постараюсь почаще писать тебе, чтобы искупить свое отсутствие. У семьи Томаса есть дом в Бухаресте, и его сестра пригласила нас на бал, а я понятия не имею, что же мне надеть. Большинство нарядных платьев я оставила дома. Глупо как-то говорить о такой чепухе, когда тут происходят куда более кошмарные вещи.
Что там тетушка Амелия думает о твоем турне по континенту? Сестра Томаса, мисс Дачиана Крессуэлл, пообещала написать ей и замолвить за тебя словечко. Спроси у матери – вдруг она передумала и согласится дать тебе разрешение в качестве подарка на день рождения. Или, может, она позволит нам съездить в Америку? Я бы с удовольствием побывала там и навестила бабушку. Мы могли бы уговорить бабушку тоже попросить за нас. Ты же знаешь, какой убедительной она может быть.
Извини, что не пишу подробнее. Мне надо быстренько ложиться спать. Утром у нас первым уроком анатомия. Это пока что мой любимый предмет (несмотря на то, что директор – жуткий грубиян).
Твоя любящая кузина О.Р.P. S. Как там мой отец? Пожалуйста, обними его от меня и скажи, что я скоро ему напишу. Я ужасно скучаю по нему и переживаю, как бы он в мое отсутствие не впал заново в зависимость от лауданума. Или не ушел с головой в свои научные изыскания. Это никогда не заканчивалось добром».
Глава двадцать девятая
Мелькание черной ленты
Покои в башне
Camere din turn
Замок Бран
15 декабря 1888 года
Я так опасалась, что мое письмо к Лизе может попасть в чужие руки, что с утра первым делом отнесла его в почтовый ящик. А когда вернулась и вошла в свои покои, то увидела, как незваный гость на цыпочках пересек гостиную и направился в сторону моей спальни с таким видом, словно имел на это полное право. Честное слово, просто поразительно, с какой уверенностью он способен нарушать любые правила.
Я понятия не имела, что он задумал, но у этого плута наверняка найдется какое-нибудь занятное объяснение. После того, как меня сопроводили в мои комнаты, у меня еще не было возможности обсудить с Томасом вчерашние события. А поскольку Иляну мне так и не вернули, я с новой горничной отправила ему записку с просьбой встретиться со мной после занятий.
Но в главной библиотеке!
Мы должны были встретиться десять минут назад, но хотя я не получила разрешения присутствовать на уроке Молдовеану, я чудовищно опаздывала. Прежде чем написать, а потом отправить письмо, я провела большую часть утра, читая все, что только у меня нашлось, о замке, и полностью потеряла счет времени. Я кашлянула и с удовольствием увидела, как Томас развернулся и у него глаза полезли на лоб.
– О, привет. А я думал, ты в библиотеке. Уодсворт, это нехорошо с твоей стороны – врать друзьям.
– Осмелюсь ли я узнать, почему ты тайно пробрался в мою комнату, Крессуэлл? – При этих словах Томас метнул взгляд в сторону открытой двери в мою спальню, явно высчитывая бог знает что. Его отделяли от нее пара шагов, а если учитывать его длинные ноги, то и того меньше. – Или мы сделаем вид, что ты не такой чудовищный негодяй, как я о тебе думаю?
– А почему тебя не было на занятиях? – Томас переступил с ноги на ногу, пытаясь спрятать за спиной какой-то достаточно большой сверток. Я вошла в гостиную и попыталась заглянуть ему за спину, но он ловко отступил на шаг.
– Нет-нет-нет! – пропел он. – Уодсворт, есть такая штука – сюрприз. Так что иди по своим делам и оставь меня. Ты же знаешь, что я бы не стал тебя высмеивать, если бы ты заглянула в мою спальню. Я же негодник.
Я
