– Коньяк будете?
– Буду, – дед по-хозяйски прошел на кухню, оглядел стол, хмыкнул, увидев вскрытую бутылку текилы. – А чего так слабо? Я думал, ты первым делом укушаешься в хлам.
– С чего бы это? – поинтересовался я. – Честно говоря, отродясь запоями не страдал.
Достал из холодильника бутылку коньяка, палку колбасы, сыр, еще мяса, банку маслин. Сервировал стол, разлил по стаканам, себе – текилу, деду – коньяк.
– Ну, после пережитого самое первое лечение – это напиться, чтобы мозг отключить, – ответил дед. – За здоровье!
– Ага, – я поддержал его тост, опрокинул в себя содержимое стакана. – За здоровье!
Закусил ломтиком сыра, потом тут же соорудил себе бутерброд с копченой кабанятиной, съел его. Налил еще по одной.
– Дык ничего такого я не пережил, чтобы с горя напиваться. Все живы-здоровы, вроде все нормально!
– Нервы крепкие? – спросил доктор. – Если так, то хорошо, но ты если чего, лучше не хорохорься, если чего беспокоит, то не держи в себе это, выскажи. Договорились?
– Договорились.
– Держи, это тебе Витек передал, – доктор вытащил из своей сумки сложенную вчетверо схему расположения построек и дорог в поселке.
– Спасибо, а чего он сам не пришел?
– Мать не отпустила.
– А вы Сиротиных давно знаете?
– Всю жизнь, Иван вырос на моих глазах, мы с его батей за одной партой сидели, потом, когда родители Ивана погибли, я даже хотел его к себе забрать, но государство решило, что ему будет лучше в детском доме. Так что я их семейству за родного деда. А что?
– Да так, ничего. Размышляю просто, что да как. Мыслей много, надо прикинуть кое-что к носу. Может, поможете, расскажете, что за люди такие Сиротины?
– Почему же не помочь, помогу. Спрашивай, чего хотел?
– К примеру, вот мне Иван рассказывал, что отправился в этот мир, потому что надоело жить в старом мире. Странно как-то, все-таки у него семья, дети, на кой ляд было все бросать и бежать сюда?
– Так он же не сам сбежал, а с семьей, мало того, добрую половину села сблатовал с собой уехать. Почитай, триста человек сюда переедут в ближайшее время, а потом дай бог еще не меньше тысячи прибудут.
– Вот и я об этом, – продолжал я «пытать» деда. – С чего это за ним люди идут, чем он их сюда заманивает?
– Странный ты человек, – усмехнулся дед. – Ты вообще в деревне когда-нибудь жил?
– Нет, а что?
– А то, жил бы в деревне, не задавал бы глупых вопросов. Это у вас, в городе, каждый сам по себе, а в деревне не так, тут все друг друга знают, по улице идешь, с тобой все здороваются. Сиротин сам хорошо и справедливо живет, и другим дает, плату всегда платил честно, работников не обманывал, за таким люди всегда пойдут куда угодно, хоть к черту на рога.
– А вот Иван говорил, что он из детдома, а вы сказали, что с его отцом за одной партой сидели. Это как?
– Легко. Родители Ивана погибли, когда ему было шестнадцать лет, других родственников у них с братом не было, вот их в приют и отправили.
– Брат? – переспросил я. – А где сейчас брат Ивана?
– Из Афгана не вернулся. Еще вопросы будут? – дед демонстративно цокнул пустым стаканом по горлышку коньячной бутыли.
– Не знаю, – поняв, что перегибаю, дал заднюю я. – Это ж не допрос, просто хочется понять, что за люди меня окружают, а то я здесь совершенно случайно оказался и ничего не знаю.
– Ага, расскажи мне про допросы, – хитро прищурившись, хмыкнул дед. – Знаю, что ты особист в прошлом. Получать ответы на вопросы – это твое второе нутро, так что не надо мне тут из себя целку строить. Спрашивай, чего хочешь, а я, если чего говорить тебе не схочу, то пошлю тебя по матушке куда подальше!
– Дед, ты ж сюда не о моем здоровье справиться зашел, – предположил я, – решил выведать, что я за человек?
– Типа того, – согласился дед. – Ну, а как по-другому. Сиротины от тебя в полном восторге, Гришка с Витькой мне все уши прожужжали, какой дядя Женя крутой воин, прямо как Еременко-младший в «Пиратах XX века».
– Кто? – непонимающе переспросил я.
– Ты что, «Пиратов XX века» не смотрел? – удивился Глебыч.
– Смотрел, конечно, но всех советских актеров я по именам не помню.
– Ну, это тот, который играл главную роль в фильме «31 июня», кучерявый такой, – пояснил дед.
– А-ааа, – глубокомысленно протянул я, вспомнив, о ком идет речь.
– Бэ-ээ, – передразнил меня дед. – Совсем, что ли, кино не смотрел?
– Чего это не смотрел? – обиделся я. – Просто из советской классики мне больше комедии нравятся, ну там – Гайдай, Рязанов, а из боевиков больше Голливуд – Шварц, Сталлоне и другие Ван Даммы, они уже считай ветераны, сейчас в тренде совершенно другие актеры.
– Тьфу ты, прости господи, в рот их, – смачно выругался дед. – Нашел ветеранов… ложил я на этих американцев! Наливай еще по одной!
– Дед, а как ты относишься к жене Ивана? Ну, что она за человек, а то мне как-то показалось, что она меня невзлюбила с первого взгляда.
– Есть такой момент, не нравишься ты ей, – почему-то радостно улыбаясь, подтвердил дед. – А тебе чего с этого?
– Знаешь, как говорят: «муж и жена – одна сатана»? Может, мне тогда сразу искать себе другое место для жизни, а то выживет она меня отсюда.
– Нет, за это ты не боись, у Сиротиных в семье главный – Иван, как он сказал, так и будет, Валентина никогда ему наперекор не пойдет. Она может пошуметь, покомандовать, но последнее слово всегда за Иваном, другое дело, что он тоже может так же думать, как и жена, и вот тогда тебе не позавидуешь, но пока Петровичу ты приглянулся. Да, и еще, сразу тебя хочу предупредить, не думай вести какую-нибудь свою игру у нас за спиной и жульничать, мы этого не любим. У нас все просто – поймаем на двурушничестве, бошку на хрен отвинтим!
– Дед, ну чего ты меня пугаешь? – ухмыльнулся я. – Пуганый я, меня как только ни пугали, и где они все эти пугальщики? – философски заметил я. – А у Валентины есть мать, отец? – вернул разговор в прежнее русло.
– А? – встрепенулся дед, отвлекшись на открывание банки с красной икрой. – Нет, никого у нее нет, сирота она.
– Ну, хоть из вашего села или так, сбоку-припека? – я задал очередной вопрос, подливая деду коньяк. – Будем!
– Давай! – дед поддержал тост.
Стукнулись стаканчиками, доктор, нисколечко не стесняясь, загреб столовой ложкой большую часть содержимого банки с красной икрой и тут же отправил в рот.
– Нет, она не из нашего села, Иван ее из Ставрополя, кажись, привез, она еще паспорт потеряла, там такая история была, – Глебыч закатил глаза, хрумкая икрой. – А ты чего все про нее да про нее? Понравилась, что ли? Так ты забудь! –
