Выпятив подбородок, Нова глядела на какое-то суденышко. Оно качалось на волнах, бесконечно, туда и обратно.
– Анархисты – моя семья, – заговорила она. – Другой у меня не осталось. И я не буду свободна, пока вы не освободитесь. Я не успокоюсь, пока Отступники не понесут наказания. За то, как они с вами обошлись. За то, что они предали мою семью. За то, что они сделали с Асом.
Лерой смерил ее испытующим взглядом.
– А если месть не принесет тебе радости?
– Я не радости ищу.
Лерой протянул руку и, выключив фару, вынул ключ из зажигания.
– Ну, давай поглядим, вдруг сможем найти то, что ты ищешь.
Глава одиннадцатая
Чувствуя, что голова у нее идет кругом, Нова пробиралась за Лероем по темной обочине. Разговор в машине все еще занимал ее мысли. Ради кого она хочет это сделать – ради них? Ради Аса или Эви, или для себя?
Или она делает все это из любви к людям? Всем людям, слишком слепым, чтобы увидеть, что их жизнь станет неизмеримо лучше без Совета. Без Отступников.
Возможно, сказала она себе, верно и то, и другое.
Она и не помнила, когда стала думать об Анархистах как о своей семье. Уж точно не в те первые месяцы, когда она любила только Аса и думала только о родителях, сестренке и самой себе. Хотя Анархисты были ничуть не менее материальными, чем она сама, тогда в соборе они казались Нове призраками, проходящими мимо нее по галереям или о чем-то спорящими во внутреннем дворике. Тогда их было больше, чем сейчас. Многие погибли в сражении, и она даже не знала имен некоторых из них. Никому из них по большому счету не было дела до девочки-найденыша, которую притащил с собой Ас. Ее не обижали – этого Ас не потерпел бы – но ни один из них не нисходил до того, чтобы проявить к ней доброту.
После переселения в туннели, однако, это начало меняться. Их осталось слишком мало и все они тяжело переносили поражение – это связало их крепче, чем когда бы то ни было, даже с маленькой Новой. Оставшиеся в живых Анархисты внезапно стали проявлять к ней интерес.
Лерой, узнав о ее интересе к наукам, начал обучать ее химии, позволяя возиться в лаборатории и исследовать всевозможные зелья. Ингрид учила драться, голыми руками и любыми видами оружия, какие им только удавалось стянуть или выменять. Хани, не желая, чтобы у них выросла такая же дикарка, как Уинстон, вознамерилась сделать из Новы истинную леди… или, хотя бы, такую леди, которая сможет смешать мартини и ровно подвести глаза, не уколовшись карандашом. Что касается Уинстона, то он надолго стал ее единственным товарищем по играм, рассказывал ей сказки, показывал театр теней, учил играть в прятки – тем более, что в новом обиталище было не счесть потайных мест.
А Фобия был… ну ладно. Фобия был Фобией.
Он никогда не проявлял теплых чувств к ней, как, впрочем, и ни к кому другому, так что Нова сызмальства научилась не принимать его безразличия на свой счет.
Лерой подошел к небольшому обшарпанному доку. Пробираясь следом за ним по шатким доскам, мокрым от брызг морской воды, Нова видела сквозь щели, как под ними пенятся и бушуют волны. Воздух пах солью и водорослями, и какими-то мертвыми существами, вынесенными на берег.
В конце дока была пришвартована единственная лодка – длиной двадцать футов, и почти всю ее длину занимала крытая кабина. Стены ее были усеяны ракушками, а на крыше были закреплены деревянные дорожные сундуки и ржавый велосипед. На маленькой палубе, ближе к носу, стоял пластиковый стул, рядом валялась пустая винная бутылка, а в кувшине из-под молока рос чахлый кустик томатов.
На палубе и в кабине не горело ни единого огонька, и Нова засомневалась, что их здесь ждут.
Перегнувшись через перила дока, Лерой дотянулся до темного окошка и постучал.
Нова услышала в лодке шаги и скрип старых половиц. Оконце, в которое постучал Лерой, приоткрылось на пару дюймов. На палубу упал луч теплого желтоватого света, и Нова поняла, что раньше света не было видно, потому что все окна наглухо закрашены черным.
Из отрытого окна высунулось дуло пистолета.
– Кого там принесло?
– Это всего-навсего я, Милли, – отозвался Лерой. – Мы пришли за бумагами.
Пистолет исчез, и его место в щели занял женский глаз, маленький, утопающий в морщинах. Он пристально уставился на пришедших.
– Где я была и что делала, когда впервые встретилась с Лероем Флинном? – голос женщины был полон подозрительности.
Лерой ни на миг не замешкался.
– Рылась на складе художественного отдела университета. Искала дизайнерские ножи и ламинатную пленку, если я ничего не путаю.
Тихонько что-то буркнув, женщина захлопнула окно.
Нова покосилась на Лероя.
– Она как-то нарвалась на перевертыша, меняющего обличье, – пояснил Лерой шепотом, – Тогда ее дело чуть не накрылось. С тех пор у нее по этому поводу легкая паранойя.
Дверь в кабину распахнулась, и на воду упал луч света.
– Ну так заходите, – сказала женщина, – Да поживее, пока никто вас не увидел.
Нова осмотрелась. Всюду, куда ни глянь, только скалы, пустынная дорога, да океан. Одинокая желтая машина Лероя была единственным напоминанием о цивилизации.
Лерой перешагнул через ограждение на палубу и скрылся в кабине. Нова скользнула за ним, закрыв за собой дверь.
Кабина оказалась тесной и до того набитой барахлом, что Лерою пришлось пробираться боком, следуя за женщиной, которая уверенно направилась в сторону кормы. Вдоль стен стояли открытые полки, забитые всякой всячиной, от моющих средств до консервных банок и бутылок вина. Дровяная печурка в дальнем углу служила источником света, а грела так, что в комнате было нечем дышать. Слева от нее высились еще полки и ящики всевозможных форм и размеров, полные тарелок, кастрюль и полотенец, аккуратно сложенных стопками. Справа было скопище старых принтеров, компьютерных мониторов, сканнеров, а также офисный ксерокс, ламинатор, коробки с голубыми латексными перчатками и пачки, пачки, пачки бумаги разнообразнейшей плотности и всех цветов. Под потолком были протянуты веревки, настоящий лабиринт веревок, на которых сушилось белье и сохли бумажные документы.
– Милли, – Лерой обратился к женщине, которая, положив на ящик с папками свой пистолет, стала снимать с веревки листы бумаги. – Познакомься, это Нова. Она племянница Аса.
– Я знаю, кто она такая, – бросила Милли, выравнивая края стопки. Затем она вынула из ящика пустую папку и вложила листы в нее. – Добро пожаловать
