Одно фальшивое удостоверение. Имя, адрес, прошлое.
Единственный шанс для Новы попасть на испытания Отступников и стать шпионкой.
– Не забудь подписать заявку, – напомнила Милли.
Перевернув страницу, Нова положила заявку на крышку ксерокса и щелкнула шариковой ручкой.
– Маклейн – повторила Милли.
Набрав полную грудь воздуха, Нова нацарапала свое имя на нижней строчке. Нова Джин Маклейн.
Она протянула Милли ручку, но та, вместо того, чтобы забрать ручку, схватила Нову за запястье и рванула ее к себе. Нова напряглась всем телом, готовая дать отпор, но женщина просто поднесла к глазам ее руку с браслетом.
– Работа Дэвида Артино? – благоговейно прошептала она и провела пальцем по браслету. Ресницы ее трепетали, брови сосредоточенно сошлись к переносице. – Воистину он был мастером.
Перевернув руку Новы, она лукаво взглянула на девушку и постучала розовым ногтем по застежке браслета.
– А этот определенно был красавчик, верно?
– Что, простите? – пролепетала Нова.
Лерой с интересом посмотрел на Нову.
– Какой еще красавчик?
– Я не… – замялась Нова, изобразив улыбку, а теплые пальцы мягко сжали ее запястье. Она вырвала руку у Милли. – Никакой. Никакой не красавчик. Просто парень.
Поцокав языком, Милли забрала у нее ручку.
– Ну, тогда все. Удачи тебе, Бессонница.
Все еще хмурясь, Нова захлопнула папку.
– Ага, спасибо.
Она стала пробираться к выходу. Лерой медленно двигался за ней, стараясь не задевать шаткие конструкции.
– Чисто ради любопытства, – спросила Милли, когда они были уже у двери, – а с отпечатками пальцев вы что будете делать?
Нова обернулась.
– Отпечатки пальцев?
– Об этом мы позаботимся, – сказал Лерой. Протиснувшись за спиной у Новы, он распахнул дверь, впустив в комнатушку струю соленого воздуха.
– Им нужны отпечатки? – осведомилась Нова, выходя на палубу. Дверца кабины закрылась за ними, и через секунду щелкнул замок.
Лерой потрусил к берегу, закрывая лицо от брызг.
– На испытаниях проверяют отпечатки пальцев, это правда.
Нова торопливо пошла за ним.
– Но… винтовка. Они же перехватили винтовку, из которой я стреляла на празднике. Наверняка отпечатки уже сняты и забиты в базу данных. Если снимут мои на испытаниях, меня опознают.
– Если отпечатки совпадут.
– Конечно, совпадут! – она осеклась. – Погоди. А как это они не совпадут?
Все ускоряя шаги, Лерой почти бежал по дороге, закрываясь от пронизывающего ветра. Нова не отставала, ожидая ответа, но он так и не проронил ни слова, пока они не забрались в машину.
– Лерой, – повторила Нова, закрывая дверцу. – Как это отпечатки могут не совпасть?
Не глядя на нее, Лерой ответил:
– Мы изменим твои.
Кончики пальцев у Новы начали зудеть от смутного предчувствия.
– Как это?
Лерой сидел с виноватым видом, как бы признавая, что должен был сообщить ей о этом раньше. Он еще не успел ответить, как вдруг Нова четко поняла, как именно он собирается менять ее отпечатки пальцев.
Ее взгляд упал на его руку, сжимающую рычаг передачи.
– Ой.
– Боль будет терпимой, – сказал он. Видимо, это должно было ее утешить.
Но ее волновала не боль.
– А это не вызовет подозрений? Если я явлюсь туда с изуродованными пальцами?
И она бросила на него взгляд исподлобья.
Лерой вздохнул.
– Мы обеспечим тебе правдоподобное объяснение, комар носа не подточит. Но… если не захочешь…
– Разумеется, я это сделаю, – голос Новы прозвучал более сердито, чем ей хотелось бы, – Это не самое худшее, что со мной случалось.
Лерой взглянул на нее почти с жалостью, потом поднял пятерню, словно хотел дать «пять». В тусклом желтом свете Нова видела, как из его кожи начинает сочиться яд. Сперва появились мелкие капли с булавочную головку, потом они начали сливаться, и вот уже кончики его пальцев словно затянула черная пленка. Нова не знала, что выделяет его тело – кислоту, отраву или какое-то уникальное и неповторимое химическое вещество.
Да это и не имело особого значения.
Она вздохнула, собирая волю с кулак. Потом решительно подняла руку и прижалась к его пальцам своими.
Глава двенадцатая
На стадионе уже раздавались громогласные вопли, кричалки и топот ног, а ведь испытания даже еще не начались. Адриан стоял, прислонившись к стене возле ведущего на поле прохода, и смотрел, как трибуны заполняются людьми. В толпе мелькали ярко-красные карточки, раздаваемые при входе. С одной стороны на них было напечатано ГЕРОЙ, с другой – СЛАБАК.
Это, как он понял, было частью развлечения для не-Одаренных, пришедших поглазеть на испытания. Хотя решение о том, кто будет принят в ряды Отступников, принимали исключительно сами команды, зрители могли потешить себя иллюзией участия, поднимая эти значки, когда очередной претендент выходил на поле.
Адриану никогда не нравились дни испытаний. Это были уже четвертые ежегодные состязания, а он до сих пор не мог избавиться от чувства тревоги. Было в этом что-то нелепое – судьбу Одаренного решали несколько вопросов, да тридцатисекундная демонстрация сверхспособностей. Неужели этого достаточно, чтобы судить о том, годится ли тот или иной Одаренный в герои? Способен ли он сражаться за справедливость, защищать слабых, оборонять город? Он в этом серьезно сомневался, и более того, подозревал, что, доведись ему участвовать в испытаниях, он мог бы их не осилить.
Адриан, в сущности, стал Отступником автоматически. Сын Леди Неукротимой, после ее гибели он воспитывался Капитаном Хромом и Укротителем Ужаса. Никто не осмелился бы возразить против вручения ему формы, и благодаря этому он получил все возможности показать себя и свои таланты. Его способность овеществлять рисунки оказалось чертовски полезной штукой во многих ситуациях.
Но на испытаниях далеко не всегда оценивалась именно полезность. По крайней мере, для зрителей дело было не в ней. Им хотелось, чтобы их поразили, потрясли, даже немного напугали. Они хотели взрывов и землетрясений, так что сила Адриана не произвела бы на них впечатления.
Ну разве что он изобразил бы ручную гранату.
Да уж, ручная граната – это было бы круто.
Как бы то ни было, свое место Отступника он получил вне конкурса, потому и не знал, выбрали бы его или нет.
А сейчас, когда он научился приумножать свои способности, делая себе татуировки, вообще стало неважно, кто что думает о нем и его силе. Он был теперь не просто Скетчем – Отступником и художником.
Отныне он был Стражем, и такого количества способностей, как у него, не было больше ни у одного живого существа – по крайней мере, из известных ему. Он не был похож ни на одного Одаренного. Он трансформировался.
Странно было снова надеть на себя форму Отступника после брони Стража – в облегающем костюме из ткани он вдруг почувствовал себя уязвимым. То и дело он оттягивал пальцем воротник, как будто он
