– Видите? Я же говорила! – воскликнула она. – Он этого еще не сделал!
Ее голос вывел меня из транса. Я откашлялся и понадеялся ничем не выдать своего смятения.
– Господа, я ценю ваше присутствие здесь и еще более ценю вашу поддержку. Но это мое дело, только мое. Прошу и благословляю вас оставить меня и вернуться в свои времена и пространства.
Всю свою жизнь я не обращал ни малейшего внимания на эту просьбу – и теперь понял, что никогда не буду.
– Эти события должны быть заперты во времени, – сказал тот, что в костюме в полоску. – Мы даже не должны были суметь попасть сюда.
– Значит, что-то нас пропустило, – ответил тот, что в бабочке.
– Умные мальчишки, – шепнула мне Интерфейс. – Не волнуйся, они меня не видят. Если бы увидели, очень растерялись. Особенно Полоска.
Полоска! Бабочка и Полоска. Идеально, решил я. В иное время я бы рассмеялся, но сейчас только повернулся к ним спиной. Если они позабыли, как страшно мне было в этот миг, я не хотел, чтобы они увидели страх на моем лице и вспомнили его.
– Уходите, – сказал я. – Возвращайтесь к своей жизни. Идите и будьте тем Доктором, каким я так и не смог стать. Пусть все это того стоит. – Я положил руку на кнопку. Им пора было уходить, и я знал, что они не захотят остаться и смотреть на это.
На короткое мгновение все застыло. Затем я услышал, как они оба подходят ко мне.
– Столько лет я хоронил тебя в своей памяти, – сказал Полоска.
– Делал вид, что тебя нет, – добавил Бабочка. – Держал тебя в тайне даже от самого себя.
– Притворялся, что ты не Доктор, хотя ты был Доктором больше всех нас.
– Ты был Доктором в день, когда поступить правильно было просто невозможно.
Они стояли по обе стороны от меня, а между ними находился ящик. Я не мог смотреть им в глаза и потому не сводил взгляда с кнопки.
– Но на этот раз… – сказал Полоска и положил свою руку на мою.
– Тебе не придется делать это одному, – договорил Бабочка, и его рука легла на наши.
Я должен был приказать им бежать прочь. Убираться подальше и оставить все мне. Но я был стар, устал и собирался убить миллиарды.
Поэтому я просто сказал:
– Спасибо.
Я посмотрел на Интерфейс, а она на меня. Конечно, это было невозможно, но казалось, у нее в глазах стоят слезы. Несколько мгновений я не видел ничего, кроме ее лица.
Много лет спустя, уже в новом теле, я встретил Розу Тайлер и долго думал, почему ее лицо кажется мне таким знакомым.
Через некоторое время я оказался в ловушке на 500-м этаже Игровой станции, и Император далеков насмехался надо мной. «Ты трус или убийца?» – спросил он меня. Я вспомнил сарай, вспомнил, что сделал в тот день, – и отошел от рычагов, которые погубили бы и далеков, и людей. «Трус, – ответил я. – Несомненно». Я вспоминал красную кнопку и плакал, потому что знал, что это не всегда было правдой.
На планете Мессалина я направил пистолет на человека, который убил мою дочь, а потом пощадил его. «Я бы никогда не поступил так, – сказал я ему. – Ты меня понял? Никогда».
Я сказал, что никогда не поступил бы так, но знал, что уже так поступил.
Прошло много лет, и я снова оказался в том же сарае в последний день Войны Времени. Я положил свою руку на руку человека, которым был когда-то. Я вспомнил, как был трусом, а не убийцей, вспомнил, как был человеком, который никогда бы так не поступил. А потом сказал:
– Мы делаем это сегодня не из страха или ненависти, а потому, что иного выхода нет.
Когда я говорил это, я все еще знал, что это правда. Несмотря на все, что я сделал, на все, во что пытался верить, иного выхода все еще не было.
Затем я повстречал Эми Понд и Рори. Спасся из Пандорики, сразился с Тишиной. Узнал, кто на самом деле такая Ривер Сонг. Встретил Клару Освальд, увидел свою могилу на планете Трензалор. Я пытался быть трусом, а не убийцей, каждый день повторял, что никогда не поступил бы так. Но каждый миг я чувствовал, что это ложь, – потому что человек, которым я был, дважды совершил в том сарае ужасную ошибку.
Прошли века, и я оказался в сарае в третий раз. И снова я положил свою руку на руку человека, которым когда-то был. Глубоко вздохнул, собрался с духом и сказал:
– Мы делаем это не с радостью или торжеством, но во имя множества жизней, которые не можем спасти.
Мы посмотрели друг на друга через пропасти столетий и кивнули. Мы были готовы. Мы совершали ошибку, но иного выхода не было и не было никогда.
А затем, во второй раз за день, Клара Освальд сказала:
– Не надо.
Она смотрела на меня, и в глазах ее были слезы. Будто в тот день слезы могли хоть что-то изменить.
– «Не надо»? – спросил я. – Что значит «не надо»? Что толку сейчас от этих слов?
– Не знаю, – ответила она дрожащим голосом. – Просто не надо, не делай этого. Ты не такой. Ты не можешь быть таким. Просто не делай того, что хочешь сделать.
– Клара, – сказал я. – Это должно произойти. Это всегда происходит. Я никогда не лгал об этом, всегда честно говорил о том, что совершил, и вот, это происходит прямо сейчас.
Она отшатнулась, и я понял, что сорвался на крик. В наступившем молчании она просто стояла, глядя в пол. За все время, что я знал Клару, она никогда не избегала моего взгляда.
– Что такое? – спросил я, уже мягче.
– Ничего, – сказала она, но глаз не подняла.
– Нет, что-то не так, – возразил я. – Скажи.
Она все так же не поднимала взгляда.
– Ты говорил, что уничтожил свой народ, я знала это. Просто… никогда не представляла, как ты это делаешь. Вот и все.
– Посмотри на меня!
– Нет.
– Почему?
– Потому что тебя здесь нет, – ответила она, и голос ее надорвался. – Потому что Доктора нет в этой комнате.
– Доктор – это… – я осекся. – Это просто имя, а не… – Я снова примолк, чтобы успокоиться и собраться с мыслями. – Я Повелитель времени, и мое имя… это просто нечто вроде обещания. А обещания не всегда выходит сдержать. Клара, взгляни на меня!
– Ладно, – сказала она, но посмотрела не на меня, а прямо мне за спину. – Я вижу старика, который считает себя воином. – Она перевела взгляд в сторону. – Вижу парня, который считает себя героем. – И, наконец, она обратила взор ко мне. – И вижу тебя.
Я шагнул к Кларе. Мне хотелось удержать ее взгляд, потому что, когда она его отводила, мне
