– И кто же я? – спросил я.
– Неужели ты правда забыл?
– Да. Может быть, да.
– У нас довольно воинов, – сказала она. – Любой болван может быть героем.
– Так что же делать мне? – Я слышал, как жалко звучат эти слова, будто крик испуганного ребенка.
– То же, что и всегда. То же, что делаешь каждый день. – Она взглянула на мою бабочку, потянулась ко мне и поправила ее, будто этим можно было все исправить. Затем снова посмотрела на меня и на этот раз улыбнулась. – Будь доктором, – сказала она.
Я пытался что-то ответить, но не нашел слов.
– Если твое имя – обещание, – продолжала она. – Скажи, в чем оно заключалось?
И снова я не нашелся, что сказать.
– Никогда не быть жестоким и трусливым, – раздался голос за моей спиной. Голос героя.
– Не сдаваться и не отступать, – сказал воин.
Клара смотрела только на меня.
– Настал день, когда ты сдержишь свое слово. Потому что именно для этого дня ты его и давал. Доктор, – сказала она. – Будь доктором.
И, как ни странно, спустя четыре сотни лет большего оказалось не нужно. Пол задрожал у меня под ногами, воздух наполнил грудь.
Доктор вернулся.
Мы стояли так около часа – Клара и я, – хотя, возможно, на самом деле всего несколько секунд. Я потянулся поправить бабочку, но обнаружил, что она ровна как никогда. Я одобрительно подмигнул Кларе и обернулся к остальным. Наверное, я улыбался, потому что они на меня посмотрели с ужасом.
– Ты ведь не предлагаешь?.. – начал капитан Пижон.
– Что предлагаю, родной? – спросил я.
– Да мне просто интересно, не собрался ли ты предложить нам изменить нашу собственную личную историю. – Он вытаращил глаза и в целом, похоже, был изумлен. Ему шел остолбенелый вид, особенно рот хорошо получился.
Я пожал плечами.
– Историю мы и так меняем все время. Я предлагаю нечто куда похуже.
– Что именно? – требовательно спросил капитан Ворчун. Он выглядел таким серьезным, что я едва удержался, чтобы не пощекотать ему подбородок.
– Господа, – сказал я. – У меня было четыреста лет, чтобы все обдумать. К черту изменение истории – я меняю свое решение. – Я вытащил отвертку, направил на ящик и включил ее. Большая красная кнопка со щелчком исчезла, будто ящик ее проглотил.
На короткое мгновение в сарае воцарилась чудеснейшая тишина. Мы переглянулись. Все изменилось. Новая реальность рисовалась вокруг нас. Будто мы вдруг оказались за гранью карты, в незнакомых местах, и понятия не имели, что будет дальше. Думаю, поэтому мы все разом и улыбнулись.
– Надеюсь, вы понимаете, – сказал капитан Ворчун, силясь снова нахмуриться, – что миллиард миллиардов далеков все еще там, в небе, и атакует нас.
– Да, – ответил капитан Пижон, лицо которого почти полностью захватила широкая ухмылка. – Но кое-чего этот миллиард миллиардов далеков не знает!
– Чего? – спросила Клара Освальд. Бедняжка, она не поспевала за нашей мыслью. – Чего не знает миллиард миллиардов далеков?
– Что на этот раз, – сказал я, – нас трое.
– А что это меняет? – спросила Клара, которая в такие моменты всегда бывает той еще кайфоломщицей, ей не помешало бы немного оптимизма. (Я смутно чувствую, что с моей стороны так говорить несколько несправедливо, но момент был такой волнительный!)
– Ну не знаю, – сказал я. – Но, по сути, у нас есть примерно двадцать минут на то, чтобы остановить величайшую атаку далеков в истории, спасти Галлифрей и навсегда положить конец Войне Времени.
– Ага, – поддакнул капитан Пижон. – Учитывая срочность ситуации, я даже не буду предлагать ставить чайник.
– Да где ваша серьезность? – возмутился капитан Ворчун.
– Здесь, – сказал я. – Это она и есть. Мы по умолчанию исходим из того, что со всем разберемся, а потом разбираемся, как нам со всем разобраться. Ты ведь знаешь, это наш стиль.
– Но как нам со всем разобраться? – спросил он.
– Это ты нам скажи, – ответил я. – Ты же у нас военный гений. Лучший из генералов, которыми мне доводилось быть. Как нам все это вытянуть?
– Да как я… Откуда мне вообще…
Я решил, что, если не вмешаюсь, он сейчас дозаикается до смерти.
– Слушай, Дедуля, просто умолкни и подумай головой! Что мы имеем, что можем использовать? И хватит думать как старый скучный вояка – думай как Доктор!
Он уже почти набрал воздуха, чтобы поведать мне, какой я олух, но тут я заметил, как в глазах у него искоркой вспыхнула идея.
– О! – выдохнул он и так сильно треснул себя по лбу, что я заволновался, не рухнет ли он прямо на месте. – О! – повторил он. – Отлично! Прекрасно, просто прекрасно!
Что бы это ни была за идея, она кометой промчалась сквозь года и дошла до капитана Пижона.
– Я понял, понял! – воскликнул он. – Гениально! Правда, гениально!
Идея понеслась дальше, миновала сотни лет и бомбой взорвалась у меня в голове. Внезапно я принялся прыгать, вопить и колотить стены (по большей части случайно).
– Шикарно! Просто шикарно!
– Да что, что шикарно? – взмолилась Клара.
– Она не просто показала мне какое-нибудь там случайное будущее, – выпалил капитан Ворчун. – Она показала мне именно то будущее, которое мне нужно было увидеть! Она дала мне ответ! Ответ, как все исправить! Вот зачем все это было нужно! Она мне помогала!
– Пожалуйста, просто скажите мне, – сказала Клара. – Скажите мне, о чем вы!
Старик подскочил к ней.
– Флотилии далеков окружили Галлифрей и стреляют без остановки. Небесные окопы еще держатся, но вот идейка: что, если вся планета вдруг возьмет и исчезнет?
– Сложновато будет такое устроить, – заметила Клара.
– Да, но если получится, только представь, что будет! – сказал Пижон. – Если планета внезапно пропадет, окажется, что далеки стреляют друг в друга. Столько гипердвигателей в стольких кораблях – в одной и той же огненной буре. Взрыв сверхновой! Они погибнут в своем же перекрестном огне.
– Галлифрей исчезнет, далеки сгинут, а со стороны будет казаться, что они уничтожили друг друга, – сказал Ворчун.
– А где же будет Галлифрей? – спросила Клара.
– Он застынет! – ответил он ей. – Застынет во времени, в безопасности и в укрытии!
Клара посмотрела на меня. Ее глаза были полны безумной надежды, но она до сих пор не понимала сути.
– Как картина, Клара, – сказал я. – Как масляная 3D-картина.
Справедливости ради стоит сказать, что день у Генерала с самого начала не задался, и он уже несколько часов как понял, что этот день станет для него последним. Война Времени подходила к концу, и конец не обещал выйти приятным. Тем утром Воин, ранее известный как Доктор, оставил послание далекам и Повелителям времени – послание о том, что войне конец. Оно вышло зловещим, и намерения Доктора явно были решительны и смертоносны: он проник в Хранилища Времени и украл самое убийственное оружие во Вселенной. Близился Армагеддон, Генерал был в этом уверен. Но в последнем уцелевшем командном центре Галлифрея, где царил хаос, дрожали стены и осыпалась кладка, Генерал изо всех сил пытался не показывать истинных чувств. Пусть держат
