Для Виктора осталось непонятным случившееся. Что за звук потревожил рассветные сумерки? Почему вдруг Зот побежал сломя голову?
Виктор сделал еще шаг к беседке, уже не боясь, что его увидят. Лезвие ножа покрылось ржой, деревянная рукоять истлела почти наполовину. У Ковалева от удивления отвисла челюсть: сталь разрушалась, распадалась рыжими хлопьями и трухой прямо на глазах.
Все! Хватит! Виктор отскочил, показалось, что ржавое лезвие хочет вонзиться в его сердце. Спать, и ко всем чертям синий огонь, черепа грифонов и трухлявые ножи.
Он долго стоял под теплыми струями душа, стараясь ни о чем не думать и не вспоминать события последних суток. Оказалось, избавиться от видений не так-то просто. Тогда Виктор переключил смеситель на холодную воду и задохнулся от обжигающего ледяного потока, омывшего голову и плечи.
– Н-ни фига себе. – Зубы клацнули, он быстро выключил душ.
Никак не ожидал, что вода будет такой… освежающей. Впрочем, неудивительно – насос качает прямо из колодца.
Ковалев с силой растерся полотенцем и почувствовал себя значительно лучше. В дом заходить не стал. Там диван, а диван – это сон, а сон – очередной кошмар. Присел на лавку во дворе и жадно закурил.
Восходящее солнце пробилось сквозь листву деревьев в саду, позолотило кроны орехов, растущих вдоль дороги. Село просыпалось: кто-то спешно шел в сторону трассы, на ходу обсуждая технологию установки гипсокартона, кто-то, матерясь, крутил «ручной стартер», пытаясь завести машину. С грохотом пронесся трактор с прицепом, подняв облако пыли. В соседнем дворе протяжно замычала корова.
Жизнь. Настоящая человеческая жизнь вернулась в Гостру Могилу и зазвучала в утреннем чистом воздухе с новой силой. Виктор поднял глаза к блеклому небу, струйкой пустил дым. Две облачные черты с белыми наконечниками самолетов медленно ползли в вышине, посылая к земле запоздалый гул.
Жизнь. Ковалев облегченно вздохнул. Нормально. Все нормально.
Из-за веранды появилась Лиза. Окруженная лучами солнца, девушка неспешно шла, вытирая влажные волосы. Веселый Рафинад бежал следом, юлой вертелся возле хозяйки, радостно поскуливая. Завидев Виктора, щенок подскочил к нему и тявкнул.
– Привет, собака, – улыбнулся Ковалев, склоняясь к собачонку.
Тот с радостью подставил лопоухую голову под ладонь, зажмурился от удовольствия, когда ему почесали загривок и спину.
– Доброе утро.
Виктор поднял голову.
– Доброе утро, Лиза.
Темная прядь прилипла к ее влажной щечке, превращая девушку в красавицу в стиле ретро.
– Лиза, постой. – Ковалев поднялся, плюнул на окурок и спрятал его в кулак, чтобы не сорить во дворе. – Извини меня, – спешно заговорил он, пока хватало смелости, пока она не ушла, бросив беглый взгляд.
Но Лиза не торопилась уйти. Она стояла, глядя на Виктора с печалью и жалостью, слушала его неумелые извинения, чуть склонив голову набок.
– Я не знал, кто Любка. Я не хотел. Не хотел создавать Макару… То есть тебе. Не хотел создавать вам проблем.
Девушка кивнула, понимая его состояние, ничего не ответив, направилась было в веранду. Ковалев взял ее под локоток. Лиза дрогнула, глаза сверкнули гневом.
– Нет-нет! Извини еще раз. Просто скажи, что прощаешь, – попросил он, убирая руку.
– Прощаю, – равнодушно произнесла она. – Что это меняет?
В этот момент она очень была похожа на Макара, и Виктор подумал, что они очень подходят друг другу. Больше он не задерживал девушку.
Действительно, что это меняет? Что?
Глава 11. Сон о медузе
Говорит Паллада отцу:
– …И всех дерзостнее и отважнее непокорная Форкиева дочь – Медуза. О, горда горгона! Не чтит меня. Кичится силой. Кичится титановой древней вольностью. Отдай ее мне. Яков Голосовкер. Сказание о титаниде горгоне МедузеЛиза еще спала, а он успел убрать с пола кучку ржавчины – остатки заговоренного ножа, оставленного охранять любимую от всякого колдовства, – и сходить в дом за книгами. В душе шумела вода – Виктор смывал подвальную грязь, фыркая, словно загнанный конь.
Надо как следует осмотреть череп грифона. Возможно, на нем остался знак владельца, а это дает очень много. Например, к какому народу принадлежал хозяин: к скифам, сарматам или боспорской знати? Может, даже к царям Феодоро – государства, столицей которого когда-то был пещерный город Мангуп-кале недалеко от нынешнего Бахчисарая.
Однако, прежде всего, следует записать сон, пришедший к Макару в предутренний час. Происходили ли приснившиеся ему события на самом деле? Наверняка нет. Зотов считал сновидение итогом впечатления, которое произвела на него недавно прочитанная книга Валерия Никитича Демина «Тайны русского народа». Но насколько реальным было видение!
– Боже! Что это, Зотов?
Макар взгромоздил череп прямо на стол, прикрыв раскрытыми книгами.
– Это? – Он пожал плечами. – Эт грифон, мышка моя.
Лиза внимательно посмотрела на Зотова:
– Ты меня разыгрываешь? По-моему, череп когда-то принадлежал корове.
– Да нет. – Макар убрал маскировку с костяка, демонстрируя девушке клюв с зубами: – Вот клюв, зубки – все как надо.
Глаза девушки подозрительно прищурились.
– Честно?
Макар фыркнул, возмущенный недоверием к своим словам:
– Мышонок, когда я тебя обманывал?
Она ловко обернулась простыней и села на колено Зотова.
– Я грязный, – предупредил Макар, но ей было все равно.
Лиза внимательно осмотрела руки, шею кузнеца, ощупала ребра.
– Да целый, целый, – улыбнулся Зотов, вздрагивая от щекотки.
– Слава богу, – вздохнула девушка, заглядывая ему в глаза.
Маленькие ладошки отерли щеки кузнеца от пыли, и Лиза поцеловала его дважды, припала к губам.
– Это хоть того стоило? – спросила она, отстранившись.
– Еще бы! – восторженно произнес Макар. – Представляешь, какая это штука… – начал было он, указывая на череп, но тонкий пальчик коснулся его губ.
– Для меня главное, что живой, – прошептала Лиза.
Зотов почувствовал себя виноватым перед ней.
– Прости. Как-то…
– Я знаю, ты по вечерам что-то подмешиваешь в мой чай. Нет-нет, не извиняйся. Лучше я буду спать, чем сходить с ума каждую ночь.
– И все же прости.
– Я сама выбрала тебя и не откажусь.
Макар подхватил ее на руки и, вскочив, закружил по беседке.
– Никому не отдам! Никуда не отпущу! Все мое!
Лиза вскрикнула, рассмеялась. От движения и утреннего ветерка нижние края тюля взметнулись над полом, словно закружили вокруг влюбленных невидимые танцовщицы в невесомых белых платьях.
– Отпусти! Сумасшедший, отпусти!
Макар замедлился, остановился, не сводя с девушки радостных глаз. Ее лицо раскраснелось, ротик приоткрылся, взгляд был полон восторга… Зотов осторожно прикоснулся губами к ее губам. Лиза не отпрянула, коснулась правой ладонью его щеки, жадно ответила.
– Мне снился кошмар, – пожаловалась она шепотом, когда они отдышались.
– Что именно? – посуровел Макар.
– А я не помню. Как ты говоришь: куда ночь – туда и сон.
Ветер норовил перевернуть страницу, улучив момент, взъерошить все листы, и Макару пришлось придавить их другой книгой. Тогда ветер принялся играть уголками, перебирая их невидимыми пальцами. Зотов пресек это баловство, опустив на книгу свою властную длань.
Синяя тетрадь:
«Шпарева балка располагается почти в полутора километрах от
