– Размером с хорошего кабана да плюс хвост.
Виктор присмотрелся:
– Здесь какой-то знак.
Макар кивнул. Находка доставляла ему огромное удовольствие.
– Точно! Знак боспорских царей. – Он указал пальцем в потолок беседки. – Уникальная вещь.
Зотов раскрыл коричнево-черную книжечку в мягком переплете и положил ее перед другом.
– Крючочки-закорючечки, – пробормотал Виктор, разглядывая рисунок.
– Заметь: крючочки с трезубцем книзу – родовые знаки боспорских царей. Остальные – сарматские родовые знаки. – Зотов указал на череп. – У нас трезубец есть. К его двум вертикальным зубчикам дорисованы крючочки – как на боспорских знаках.
– И это означает…
– Схематическое изображение всадника: три черты снизу – передние и задние ноги лошади, между ними – ноги седока.
Виктор замер с открытым ртом. Он ожидал несколько иного ответа.
– Ну, если ты утверждаешь, – он присмотрелся к рисункам в книге, – то я тебе верю.
Макар усмехнулся:
– Спасибо за доверие.
– Да пожалуйста. А как насчет крючков?
– Хвост и голова коня.
– Ага. Я так понимаю: все, что выше трезубца, – всадник.
– Не совсем.
От азарта Макар едва не потирал руки, и Ковалеву чудно было видеть друга в таком вдохновленном состоянии. Поначалу Виктор боялся ляпнуть что-нибудь глупое, показать свою полную беспомощность в знаках древних царей. Однако он очень скоро понял: главное для Макара – внимание собеседника, а если тот ошибается или задает глупые вопросы – ерунда. Зотов поправит и объяснит.
Виктор видел перед собой изголодавшегося по общению умного парня, одинокого в этой степной глуши. Любовь к Лизе, пожалуй, единственная вещь, которая давала ему силы не сорваться, не стать тупым пьяницей, утонувшим в омуте деревенской тоски, повседневных обязанностей.
– О, – произнес Макар, заметив отвлеченный взгляд друга. – Извини, я тебя замучил своими раскладами.
– Нет-нет! – спохватился Виктор, ругая себя за невнимание. – Продолжай. Что же у нас выше трезубца, если не всадник?
– Родовое имя царя. – Зотов потерял интерес к знаку, понимая, что не всем интересны его поиски. Он стал складывать тетради.
– Да? – Ковалев сделал вид, что не заметил перемены настроения друга. – В книге нет подобных знаков. Вот смотри: здесь есть имена, обозначенные треугольниками вершиной вверх. На черепе – треугольник вершиной вниз.
Он подсунул Макару книгу с иллюстрациями и ткнул пальцем в гравюру на лобной кости черепа.
– Я видел, – кивнул Зотов. – Кроме того, к левому углу треугольника у нас пририсована завитушка, а к правому – что-то в виде птичьей лапки. Признаюсь честно – я в тупике.
В раздумье он поджал губы. Виктор перевел дух – кажется, Зот вновь в деле – закурил.
– Ты персики-то ешь, – предложил Макар. – А то все никотином питаешься.
Он хлопнул себя по руке – в красном пятнышке расползлись крылышки и лапки.
– Зато комары не жрут.
– Эт точно, – потирая руку, согласился Макар.
– Ну, так в чем загвоздка? – спросил Виктор, выбирая персик, – полная эмалированная миска плодов стояла на краю стола.
– Чтобы разобраться, начнем по порядку. Так. Треугольник на знаке царей, видимо, обозначает тяжеловооруженного всадника – катафрактария.
– Эк как его! – прыснул смехом Ковалев.
– Не плюйся соком. Сладкое ведь, липкое.
Виктор утерся рукой, хрюкая от смеха.
– Извини.
– Лопай-лопай. – Макар задумчиво потер подбородок, покрытый мелкой золотистой щетиной.
– Так. Попробуем зайти с другого конца: треугольник вершиной вверх – мужское начало, воин. Треугольник вершиной вниз – женское начало. Ага! Женщина-всадница, женщина-воин. А если точнее – боспорская царица.
Зотов поморщился – такое предположение его смущало.
– Ерунда какая-то, – признался он.
– Ну почему, – возразил Ковалев, откладывая вторую персиковую косточку. – Женщины-воины… Они ж знаменитые… Как же их? Амазонки! Вот!
– Мифический народ, придуманный греками. – Макар вздохнул. – А у нас конкретная царица. Только о царицах Боспора я никогда не слышал.
– Значит, ты, Зот, сделал открытие.
– Да уж! – Кузнец отбил пальцами ритм и продолжил: – Вензеля боспорских царей похожи на сарматские родовые знаки. Вот в том, что у сарматов были воительницы, я не сомневаюсь. Вот птичья лапка на нашем рисунке и спиралька подтверждают версию о том, что речь идет о женщине, о жрице и царице. Она вполне могла совмещать престол со званием верховной жрицы. Кроме того, – Макар достал из-под книг два белых листа писчей бумаги с ксерокопиями рисунков, – на одном из наскальных рисунков в Чуилинских горах есть изображение женщины, у которой одна рука скручена в спираль – символ змеи, символ земли; другая, трехпалая, похожа на птичью лапку, – символ неба. Эдакий образ Богини-Матери всего сущего.
– Насчет змеи – согласен, – вставил Ковалев.
– Выходит, женщина, чей родовой знак вырезан на черепе, – сарматская царица, верховная жрица Богини-Матери или иного бога, о котором можно только гадать на кофейной гуще. Сведений о сарматах маловато… Чего смотришь?
– Ну ты даешь, – покачал головой Виктор.
– Со мной так бывает. – Макар снова погрустнел.
– Может, скажешь и имя царицы? – осторожно поинтересовался Ковалев.
– Нет. Имени не скажу. Не знаю. Хотя могу предположить, что она одно время служила наемницей на Великом шелковом пути.
– Вот это девушка! Но, черт побери, Холмс, как вы узнали? – Виктор притворно шлепнул себя по лбу.
– Элементарно, Ватсон, – подыграл ему Макар. – Вы невнимательно слушали. Я с самого начала сказал: череп протоцератопса из пустыни Гоби в Монголии.
– А! Да-да-да!
– Скифы и сарматы нанимались в охрану караванов, идущих Шелковым путем. Часть их пути проходила через Монголию.
– И что с того? Череп еще откопать надо.
– В Гоби иногда ветры выдувают целые скелеты и гнезда, полные окаменелых яиц. Собирай не хочу. Огромные кладбища динозавров просто лежат на поверхности.
– Ни фига себе-е-а-а! – Виктора неумолимо потянуло в сон, и он зевнул.
– Их открыл один советский палеонтолог – Иван Антонович Ефремов. После он стал знаменитым фантастом.
– «Туманность Андромеды», – вспомнил Виктор, потирая слипающиеся глаза. Лекция друга подействовала на него лучше всякого снотворного.
– Ты бы прилег, Витек, – предложил Макар. – Не ровен час, свалишься.
– Я на диванчик, – прокряхтел Виктор, поднимаясь с табуретки. – В дом.
Ковалеву уже было все равно, что приснится и в каких количествах. Он хотел спать, очень хотел спать.
Глава 13. Сон второй – Посейдон и Медуза
Я так много мечтал о тебе, Я так много ходил, говорил, Я так сильно любил твою тень, Что теперь у меня ничего от тебя не осталось. Одно мне осталось: быть тенью в мире теней, Быть в сто раз больше тенью, чем тень. Чтобы в солнечной жизни твоей Приходить к тебе снова и снова.Роберт ДесносВиктор во сне поднимался по лестнице следом за человеком в камуфляжных брюках. Он знал, кто это, но в тот момент его внимание сосредоточилось на другом. Ковалев глянул вниз с лестничной площадки и понял, где находится. Старая усадьба. Вот мозаика на полу, слева бар, справа магазин. Именно разноцветная картинка из стеклышек привлекла его: голова красивой женщины с закрытыми глазами, лицо обрамляют темно-русые пряди, в которые вплетены золотые змеи.
Виктор пригляделся внимательнее и, как часто бывает в сновидении, изображение стало плыть, словно водяная рябь, освещенная солнцем, побежала по
