– Куда изволите, ваше благородие? – обратился он к нему, игнорируя стоящего рядом Микеладзе.
– К наместнику, – решительно ответил ему Алеша, садясь в пролетку, и тут же обернулся к ротмистру: – Князь, вы со мной?
Жандарм, готовый вскипеть от подобного невнимания к своей персоне со стороны извозчика, удивленно уставился на великого князя. Однако тот, очевидно, не испытывал, подобно большинству своих сослуживцев, ни малейшей неприязни к людям в голубых мундирах.
– Да, конечно, если вы не против, – забормотал Микеладзе, – вот только людям своим отдам распоряжения….
Наконец все дела были улажены, и они заняли места на сиденьях. Извозчик взмахнул кнутом, и экипаж двинулся в сторону дворца наместника.
– Давно в Маньчжурии? – поинтересовался у попутчика Алеша.
– Что вы, только что из России прибыли. Не думал, не гадал, что придется здесь побывать, а вы?
– Тоже нет, можно сказать перед самой войной приехал. А на Кавказе давно были?
– Очень давно, дорогой Алексей Михайлович, – сокрушенно вздохнул грузинский князь. – Скоро совсем забуду, как горы выглядят.
– Не думаю, в крайнем случае посмотрите на эту, кажется, ее все называют Перепелиной, а вон там – Большое Орлиное Гнездо.
– Вах, разве это горы? Нет, лучше нашего Кавказа ничего нет!
– Согласен, – улыбнулся на его горячность великий князь.
– А у вас знакомые китайцы есть? – неожиданно спросил его жандарм.
– Боюсь, что нет, разве что служанка, а вам зачем?
– Да понимаете, никто из команды, как на грех, не знает ни китайского, ни японского языка. Начальство сказало, «на месте найдете», а в Мукдене и Харбине та же история. Случись надобность допросить кого… Впрочем, вам это неинтересно.
– Право, не знаю, чем вам помочь, – пожал он плечами. – Я сам со своей Кейко по-английски говорю.
– Кейко – это ваша служанка? – оживился Микеладзе. – Скажите, а у нее ноги перевязаны?
– В каком смысле?
– Ну как же, китайцы полагают, что главное достоинство женщины заключается в чрезвычайно маленькой ступне, для чего начинают перевязывать их девочкам еще в младенческом возрасте. Оттого они и ходят как на копытцах.
Алеша, немного забывший нравы кавказских мужчин и их жгучий интерес к прекрасному полу, уже досадовал, что вообще упомянул о маленькой китаянке.
– Боюсь, в этом деле ваши познания глубже моих, – вежливо отвечал он своему собеседнику. – Впрочем, кажется, вы правы, ножка у Кейко весьма миниатюрна. Кстати, мы приехали.
Выйдя из коляски, жандарм горячо поблагодарил своего нового знакомого за помощь, и расстались они вполне по-приятельски. Руки друг другу, правда, не пожимали[23].
Зайдя к наместнику, великий князь едва не столкнулся с командующим эскадрой адмиралом Старком. Тот вышел от Алексеева в крайне расстроенных чувствах и, скользнув по всем присутствующим невидящими глазами, почти выбежал прочь, едва не забыв палаш. Заметив Алешу, адъютант тут же доложил своему начальнику и немедля пригласил того зайти.
– Здравствуйте, Алексей Михайлович, а я вас ждал, – неожиданно радушно принял его наместник.
– Здравия желаю вашему высокопревосходительству, – удивился молодой человек, – ждали?
– Ну, вы же по службе пришли, я слышал, вас Греве совсем задвинул…
– Вовсе нет, я хотел отправить телеграмму отцу, а ее не принимают без вашего разрешения…
– Вот как, – немного растерялся наместник, – прошу прощения, право неудобно получилось, вам немедля выдадут необходимое свидетельство. Кланяйтесь Михаилу Николаевичу.
– Благодарю, непременно.
– Так, а как же ваша служба, не надо ли чем помочь?
– Все хорошо, – отозвался Алеша, – вот разве что…
– Что?
– Порученный мне воздухоплавательный парк хранится в полном небрежении в порту. К тому же людей совсем нет.
– Действительно непорядок, – поморщился Алексеев, – парк этот немалых денег стоит. А людей возьмите сколько надо, я распоряжусь.
– Благодарю, – наклонил голову лейтенант.
– Старка видели? – наклонился к нему наместник. – Переживает! Только что сообщили, что государь назначил нового командующего флотом.
– Вот как, и кого же?
– Макарова, уже выехал из Петербурга.
– Степана Осиповича?
– Да-с, его. Вы знакомы?
– К сожалению, нет.
– Вот и познакомитесь. А знаете что? На кой черт вам эти воздушные шары! Хотите к нему в штаб?
– Почел бы за честь, но, право, предпочел бы назначение на боевой корабль.
– О, будьте покойны, в штабе Макарова на берегу не посидите! Правда, он весьма своеволен и штаб себе сам набирает, но я могу составить протекцию. Так хотите?
– Прошу прощения, ваше высокопревосходительство, а что с «Боярином»?
– А что с «Боярином»? Вот выйдет из дока «Паллада», поставим на ее место, да и залатаем с божьей помощью. Постойте, хотите на крейсер?
– Если на то будет ваше благорасположение.
– Ну, что же, можно подумать и о «Боярине», на нем некомплект. Сарычева, кстати, завтра судить будут. Новый старший офицер тоже еще не прибыл… Хорошо, я подумаю.
– Благодарю.
– Не стоит, занимайтесь пока вашими шарами, а к окончанию ремонта, полагаю, все и решится.
* * *Вернувшись домой, Ефим Иванович подал пальто прислуге и зябко потер замершие руки.
– Ты не поверишь, Капочка, кто сегодня заходил отдать телеграмму.
– Ты так говоришь, как будто это был сам наместник, – пожала плечами Капитолина Сергеевна, подставляя щеку для поцелуя.
– Бери выше, дорогая, к нам заходил сам великий князь Алексей Михайлович! И помнишь, что я тебе говорил? Наш знакомый лейтенант Романов и великий князь – одно и то же лицо!
– Не может быть! – воскликнули в один голос Капитолина и Людмила Сергеевны.
– Еще как может! – с победным видом воскликнул чиновник. – Я сам слышал, как его титуловал жандарм. Ты знаешь, Капа, а ведь я не принял сразу его телеграмму. Да-с! Ничего не поделаешь, приказ наместника. Но представляешь, Алексей Михайлович и не подумал возмущаться или грозить, как тот жандарм, а поехал к наместнику и получил разрешение. И даже сказал мне: «Дура лекс – сэд лекс!»[24] Это по латыни означает…
– Это означает, Фима, что ты круглый дурак! – всплеснула руками его супруга. – Только раньше об этом знала лишь я, а теперь это известно еще и великому князю! Мила, ты слышала, что он натворил? Представляешь, просто какой-то социалист-народник! Телеграмму у великого князя не принял.
Но Людмила Сергеевна совершенно не слушала, как сестра пилит своего мужа. Ей почему-то показалось очень достойным поведение великого князя, не ставшего требовать для себя привилегий. Впрочем, прогрессивной барышне, какой, без сомнения, она была, не пристало долго думать о властях предержащих и в особенности о членах императорской фамилии. Так что Мила попыталась прогнать от себя эти мысли и отправилась проверять, как ее племянник сделал уроки.
* * *– Ознакомьтесь, Оскар Викторович, – протянул недавно полученную депешу наместник. – Вам будет очень любопытно.
– А что это? – почтительно принял документ Старк.
– Наградные списки за бой двадцать седьмого января.
– Однако! Я ожидал их не ранее марта.
– Вы читайте-читайте, там за еще одно дело награды.
– Какое дело?
– Спасение «Боярина».
Лицо Старка неуловимо изменилось, и он сразу перешел к концу.
– Капитану первого ранга Матусевичу – орден Святой Анны… лейтенанту Балку Второму – орден Святого Георгия четвертой степени,
