– …тут, значица, кит нашу шхуну как ударит в днище! Думали, все, амба нам, проломит. Нет, крепкая оказалась, выдержала. Он еще раз, а нам опять нипочем! Он тогда, хоть и рыба, а сообразил, что так не годится, да как навалится на борт и давай грызть его зубами!
– А вы чего? – не выдержал паузы слушавший с горящими глазами парень.
– А они ему баграми все зубы повыбивали, – улыбаясь, сказал не замеченный до сих пор Рощаковский.
Услышав его, матросы подобрались, но он им махнул, дескать, сидите, не до того. Лоцман, хмыкнув, ухмыльнулся, и лишь разочарованно крутивший головой кофишенк недоверчиво переспросил:
– А вы откуда знаете, ваше благородие?
– Да я эту байку еще в корпусе слышал.
Услышав ответ офицера, матросы едва не заржали в голос, но, наткнувшись на строгий взгляд, сдержались.
– Извольте откушать, ваше благородие, – протянул лейтенанту банку тушенки и жестяную кружку с чаем унтер.
– Благодарю, – отозвался тот и, взяв в руки, воскликнул: – Ого, горячая! Откуда?
– Да малец на керосинке согрел, он же и чай заварил, – ответил матрос, – даром что лопух лопухом, а это дело знает.
Ванька, обидевшись, что его назвали лопухом, нахохлился и отвернулся, а матросы, напротив, сгрудились вокруг Рощаковского.
– Ну и чего там, вашбродь?
– Э, братцы, сунулись мы в самую пасть к японцам. Сам адмирал Того в бухте стоит с броненосцами.
– Эва как! А когда же атаковать?
– Ночью, конечно, а сейчас отдыхать!
– Есть!
Глаза лейтенанта скользнули по тощей спине паренька, и ему на секунду стало не по себе. «Эх, Ванька-Ванька, принесла же тебя нелегкая!»
Когда на миноносце хватились проскользнувшего на катер кофишенка, вокруг была уже глубокая ночь. Поиски поначалу ничего не дали, и Алеша с тревогой подумал, что мальчишка свалился за борт. Наконец, вахтенный офицер припомнил, что кочегар второй статьи Агафонов стоял с вечера наказанный под ружьем, а теперь заступил на вахту к котлам. Вызванный на мостик, матрос подтвердил, что видел, как мальчишка по канату пробрался на буксируемый «Ретвизанчик».
– А ты куда смотрел, сукин сын, – вызверился на него Баранов, – где это видано, чтобы мальчишки с миноносца на буксир лазили?
– Так он сказал, вашескородие, что, дескать, по вашему приказу, – выпучил глаза матрос.
– Тьфу ты, – сплюнул с досады великий князь, – вот ведь пострел. Ей-богу вернется живым, я сам с него шкуру спущу! Ладно, ступай, Агафонов, только впредь и головой думай.
– Похоже, кофе мы сегодня не попьем, – вздохнул О’Бриен де Ласси. – Впрочем, это самая малая из наших проблем.
– Что вы имеете в виду? – пристально посмотрел на него Алеша.
– Я имею в вид вон те миноносцы, ставшие на якорь совсем недалеко от нас. Они подошли с час назад и пока еще не видят нас, но с утра это положение изменится.
– Нашим тут делать нечего, – задумчиво проговорил великий князь, глядя на нежданных соседей.
– Что будем делать?
Несмотря на ирландско-французскую фамилию и вполне великорусское имя-отчество – Терентий Александрович, мичман О’Бриен де Ласси был чистокровным поляком и, как многие поляки, отчаянным храбрецом. Впрочем, даже ему было понятно, что их миноносец оказался в крайне скверной ситуации. Командир же «Бедового», казалось, оказался просто раздавлен известием о находящемся совсем рядом неприятеле. Губы его задрожали, глаза забегали, и он выпалил что-то вроде: «Мы не можем рисковать жизнью его императорского высочества»! Услышав это, Алеша подошел к нему и, отведя в сторону, пристально взглянул в глаза. Неизвестно, что во взгляде его императорского высочества увидел капитан второго ранга Баранов, но больше его до возвращения в порт никто не слышал.
– Как старший по должности, беру командование на себя, – заявил великий князь, развернувшись к остальным офицерам, – немедленно поднять пары! Артиллерию и минные аппараты к бою. И самое главное, все это тихо!
Что-то в его внешне спокойном голосе заставило их вытянуться и, щелкнув каблуками, отправиться выполнять распоряжения. Однажды такая ситуация уже случалась. Возвращавшийся с разведки русский миноносец оказался рядом с японцами и, приняв их за своих, встал им в кильватер. Однако едва занялся рассвет, ошибка выяснилась, и миноносец «Страшный» принял свой последний бой. Это трагическое заблуждение дорого обошлось его командиру и всему экипажу, но русские моряки не посрамили своего флага. Но на сей раз Алеша знал наверняка, что рядом не может быть своих и собирался предъявить счет уже японцам за их ошибку. Никогда еще служившие на «Бедовом» моряки не ожидали рассвета с таким напряжением. Едва начал розоветь восток, на стоящем рядом с ними японце разглядели соседа и ратьером запросили позывные.
– Пуск, – выдохнул великий князь и махнул рукою в перчатке.
Звенящую тишину раннего утра разорвало гулкое буханье вышибных зарядов, и стальные рыбки самодвижущихся мин скользнули в сторону ничего не подозревающего противника. Хотя изобретениям господина Уайтхеда минуло уже более сорока лет, они продолжали оставаться крайне ненадежным оружием. Добрая половина из них не попадала в цель, а из попавших половина не взрывалась. Достаточно вспомнить, как восемнадцать японских миноносцев, атаковав русскую эскадру в ночь 27 января в почти полигонных условиях, добились всего трех действенных попаданий. Прекрасно зная об этом, Алеша приказал стрелять залпом, справедливо полагая, что другого случая может и не представиться. Но иногда звезды сходятся таким образом, что даже маловероятные события происходят одно за другим. Обе выпущенные мины достигли вражеского миноносца одновременно и, взорвавшись у его борта, практически разорвали маленький корабль в клочья. Пока на остальных японских кораблях пытались понять, что же все-таки случилось, русский миноносец двинулся прочь. Однако чтобы поднять пар в изношенных долгим переходом котлах «Бедового», кочегарам пришлось постараться, и из низких труб скоро полетели искры, а затем стали бить целые факелы. Далеко видимые в утренних сумерках, они тут же привлекли внимание японцев, и те, снедаемые жаждой мести, бросились за обнаглевшими русскими. Впрочем, поначалу преимущество в скорости было у русского миноносца. Его кочегары раньше подняли пар в котлах, и первое время расстояние между ними почти не сокращалось. Но затем сказалось лучшее техническое состояние японских истребителей, начавших постепенно нагонять своего противника, засыпая его снарядами. Отчаянно отстреливаясь из своих 47-миллиметровых пушек, «Бедовый» рвался к своим берегам. Проход в минном поле был совсем близко, а прикрывающие его береговые батареи должны были оказать помощь своим. Правда, стояли на них довольно устаревшие орудия, но маленьким миноносцам должно было хватить и этого. И тут сказалось преимущество японцев в артиллерии. Стоящим у них на носу трехдюймовкам удалось перебить паропровод, и пронзительный свист вырвавшегося наружу пара возвестил, что «Бедовый» скоро начнет терять ход. Понимая, что до спасительного прохода он может теперь и не добраться, Алеша приказал переложить руль направо и двинулся прямо сквозь минные поля. Вообще, обычно мины заграждения ставят с приличным заглублением, чтобы в ловушку попадались глубокосидящие броненосцы и
