Но капризная девка Фортуна в очередной раз сменила свои симпатии. Едва артиллеристы броненосца навели свои огромные пушки, восьмидюймовый снаряд с «Баяна» угодил точно в дульный срез японского орудия. Гигантский ствол мгновенно искривился, будто по нему ударили исполинской кувалдой. К тому же один из осколков русского снаряда попал внутрь и, пролетев по его каналу, достиг японского фугаса, заставив тот детонировать. Тридцать семь килограмм чувствительного японского мелинита и почти сотня пороха в заряде исправно разорвались. Только что закрытый затвор вырвало чудовищным давлением образовавшихся газов, и тот, вылетев из своего крепления, выломал заднюю стенку барбета, размозжив по пути всех встречных японских комендоров. Те, кому не повезло погибнуть сразу, умерли в страшных муках несколькими минутами позже, надышавшись газами, образовавшимися при взрыве шимозы. Будь орудия броненосца повернуты в диаметральной плоскости, огонь мог бы проникнуть и в артиллерийские погреба, но устаревшая конструкция на этот раз пошла кораблю на пользу. Тем не менее могучий «Фудзи» мгновенно лишился половины своей артиллерии главного калибра, а русские продолжали наседать.
– Вы только посмотрите, что вытворяет Эссен! – с веселой злостью в голосе воскликнул Алеша, наблюдая, как нахально лезет на вражеский броненосец «Баян».
– Боюсь, Николаю Оттовичу может не поздоровиться, – отозвался продолжавший священнодействовать у приборов Черкасов, – особенно если японцы обратят на него более пристальное внимание.
– А я полагаю, он прав! – не согласился с ним великий князь. – Наши снаряды рассчитаны на бой накоротке. Надо сокращать дистанцию, а то мы эдак и до вечера не управимся.
– Ваше императорское высочество куда-то торопятся? – сыронизировал его старший артиллерист.
– Нет, но я полагаю, что лучше драться днем с броненосцами, нежели ночью с миноносцами, а их у японцев должно быть немало.
В этот момент на «Фудзи» взорвался кормовой барбет, и все русские моряки, видевшие это, разразились восторженными криками. Повинуясь приказу командира, «Ослябя» решительно двинулся на своего противника, увлекая за собой «Полтаву» и «Николая I». Последний в меру сил помогал своим более молодым товарищам, стреляя из носовой башни и окутываясь каждый раз при этом клубами белого дыма. Десять крупнокалиберных орудий против двух – это безнадежно, и подошедшие в упор русские броненосцы скоро заставили молчать и оставшиеся два, продолжая поражать противника. Однако полыхавший от палубы до клотика японец, несмотря на многочисленные попадания, упорно не желал тонуть.
– Что-то не так с нашими проклятыми снарядами, – мрачно сказал Алеша, наблюдая картину избиения. – И вообще, где наши миноносцы? Пусть тоже поработают!
Как раз в этот момент многострадальный «Фудзи», принявший в многочисленные пробоины много воды, наконец-то сел на мель. Леденящий душу скрежет железа по камню проник в каждое помещение японского броненосца, вселяя ужас в нестойкие сердца и заставляя стиснуть зубы храбрецов. Огромный корабль сильно накренился, сделав почти невозможной стрельбу из немногих уцелевших орудий.
Прикрытая толстой броней боевая рубка броненосца, словно в насмешку, осталась невредимой. Находившийся в ней вместе с другими офицерами адмирал Насиба тяжело вздохнул.
– Аматерасу не была к нам сегодня милостива, – тусклым голосом сказал он собравшимся. – Позаботьтесь о том, что бы наш «Фудзи» не достался гайдзинам.
Старший минер броненосца торжественно поклонился своему адмиралу и кинулся выполнять его распоряжение. Глупые длинноносые варвары, еще не понявшие, с кем они воюют, прекратили огонь и принялись сигналить, предлагая японцам почетную сдачу. Что же, тем легче будет выполнить приказ адмирала. Лейтенант Исигава не стал доверять такое ответственное дело своим подчиненным и сам спустился в погреба, чтобы заложить в них взрывчатку. Матросы, понявшие, что именно он делает, в панике бросились прочь и, поднявшись наверх, попытались спастись. Большинство шлюпок было оставлено в базе еще до боя, а остальные были разбиты русскими снарядами и пришли в полную негодность. Но берег был недалеко, и отчаявшиеся люди принялись прыгать за борт, пытаясь достичь его вплавь. А задраившийся в погребе офицер поджег огнепроводный шнур и принялся завороженно следить за бегущим огоньком.
– Смотрите, что они делают! – закричал вахтенный, увидев прыгающих за борт японцев. – Неужели они собираются…
Взрыв, расколовший корпус броненосца пополам и взметнувший до небес пламя, был ему ответом. Русские моряки потрясенно молчали, глядя, как гибнет не пожелавший пощады противник. Первым молчание нарушил великий князь. Приложив руку к козырьку фуражки и немного так постояв, он обернулся к сослуживцам и тихо, но твердо сказал:
– Господа, желаю вам навсегда запомнить эту минуту. И если судьба потребует от нас подобной жертвы, принести ее не задумываясь, как это только что сделали наши враги.
Однако бой был еще не закончен. Лишившийся артиллерии главного калибра «Чин-Иен» сумел развернуться и, отчаянно отстреливаясь из кормовых орудий, двинулся обратно в проход, из которого только что с таким трудом вышел.
– Ваше превосходительство, – обратился к Иессену лейтенант Рощаковский, – я во всех подробностях видел, как японские корабли маневрируют на проходе, и уверен, что смогу провести броненосец в бухту.
– Вы уверены? – заинтересованно спросил его адмирал.
– Так точно!
– Тогда становитесь к штурвалу…
– Карл Петрович, – прервал его Бойсман, – осмелюсь напомнить, что у нас большая пробоина в носу, а перед нами минные заграждения. Любой подрыв немедленно приведет к затоплению, с которым мы просто не справимся.
– Пустяки! Сейчас тот самый случай, когда храбрость города берет!
– Ваше превосходительство, – скрипнул зубами командир «Пересвета», – еще никто и никогда не обвинял меня в отсутствии храбрости! Однако хочу заметить, что для победы мало потопить вражеский корабль. Хорошо бы еще и привести домой свой.
– Но там сейчас обездвиженный японский броненосец! Лейтенант и его люди чуть не погибли, добиваясь этого успеха!
– Мы не знаем, каковы его повреждения, но вряд ли его артиллерия сильно пострадала. А на что она способна, хорошо видно по нашей носовой оконечности.
– Черт вас дери, – нахмурился адмирал, – пожалуй, что вы правы. Но у нас не так много времени, чтобы терять его попусту.
– Лучше потерять время, нежели броненосец.
– Ваше превосходительство, – горячо заговорил Рощаковский, лихорадочно сверкая глазами, – я готов пойти на любом другом корабле или даже в шлюпке! Отдав приказ сейчас, завтра вы станете более великим, чем Нахимов или Ушаков!
Однако азарт Иессена уже схлынул, и он сумел
