– Морра, успокойся.
– Ты мне не веришь, да? Но я же не вру, нога совсем не болит!
– Я тебе верю. – Сев рядом, он обнял меня за плечи. – В конце концов, едва ли кто-то может с уверенностью сказать, что точно знает, чего ожидать от нечисти, но…
Я напряглась, покосившись на хозяина.
– Ты не думала, что твой организм просто среагировал на угрозу? Ты была в опасности и превратилась. Мы не знаем, какие процессы задействуются в это время. Вполне возможно, ты излечила сама себя, потому что подвернутая нога могла помешать твоему спасению.
– А царапины?
– Просто царапины.
Объяснение вполне логичное, но мне все равно было грустно. Дар, который я в себе открыла, оказался вовсе не даром.
– Как-то подозрительно легко ты рассуждаешь о способностях нечисти, – проворчала я, привалившись к Илису. Есть хотелось просто зверски, но еще сильнее хотелось спать. – Как будто хорошо нас изучил.
Рассмеявшись, он весело спросил:
– Тебе так кажется? Как думаешь, может, мне стоит сменить тему дипломной? Взять что-нибудь связанное с нечистью, например.
– Ага, про рагр бери, – сонно предложила я, чувствуя, что открыть глаза в ближайшее время уже не получится, веки были просто неподъемные. – Например, недооцененная опасность горной рагры. Самый страшный, хищный горный зверь. – Сначала диплом защитишь, потом кандидатскую, а там, глядишь, и до магистерской доберешься.
Как сильно и насколько искренне он восхитился моим предложением, я уже не слышала. Спала, даже не дождавшись кормежки.
По ощущениям я всего на секундочку прикрыла глаза, а в следующее мгновение меня уже бессовестно будили, тыча в щеку и перебирая пальцы.
Сквозь быстро ускользающий сон я услышала надрывный, полный трагизма голос волчицы:
– Совсем бледная. Почему она такая бледная?
– Она всегда была бледной, – не согласился хозяин, судя по всему, пытаясь оттащить Наю от меня. – Прекрати, разбудишь.
– Ты же сам сказал, что она всю ночь в вольере проспала, а утром у тебя досыпала, – шепотом возмутилась неугомонная соседушка. – Уже второй час дня, почему она все еще спит?
– Знал бы, что ты так отреагируешь, ничего тебе не говорил.
Вяло отметив, что не так давно прошел обед, на который меня не разбудили, я попыталась отвернуться к стенке, чтобы не шокировать Наю своей бледностью и еще немного полежать в покое.
– Ты мне ничего и не говорил, – взорвалась Ная свистящим шепотом. – Я все утро места себе не находила, переживала, беспокоилась, а ты не потрудился сообщить, что с Моррой все в порядке.
Я медленно, но верно поворачивалась на другой бок, и вот где-то на середине пути, когда я преодолела большую половину, послышалось сдавленное «ох».
– А что у нее со щекой?
– Слегка поцарапалась.
– Это я вижу. Где?
– Ная, мало ли где она могла поцарапаться? – возмутился Илис, одним толчком переворачивая меня на другой бок, чтобы прекратить уже мои печальные шевеления. – Это же Морра.
Я не то чтобы обиделась на такое незамысловатое объяснение всех моих проблем, но концепцию ответа запомнила и с удовольствием ею воспользовалась через два дня. Когда серьезно озадаченный своей судьбой Кадай под покровом ночи повторно пробрался в академию.
На этот раз посыльным от аспида стала рыжая девица, усыпанная бледными веснушками даже поздней зимой – или ранней осенью, тут все зависит от оптимистичности взгляда на жизнь, – попросившая меня смущенным полушепотом поговорить наедине.
Ная, которая и этим вечером планировала отправиться покорять недопокоренного барона, все еще сопротивляющегося ее напору, вовсю собиралась, и на мое предупреждение, что я ненадолго отлучусь, лишь равнодушно махнула рукой. Если бы только она знала, к кому я иду…
Кадай ждал на втором этаже, в неприметной нише напротив одной из лекционных аудиторий. Доведя меня до его укрытия, студентка упорхнула по своим делам, окрыленная скупой улыбкой и снисходительным «молодец». Чем дальше она уходила от нас, тем тусклее становился красноватый огонек, тлеющий в зрачках аспида.
– Это впечатляет, – призналась я, глядя вслед первокурснице.
Едва ли она помнила, как только что бегала по поручению странного, даже пугающего незнакомца, которому в академии никак не место.
Кадай недоверчиво хмыкнул.
– Правда впечатляет, – заверила его я, скромно уточнив: – А еще ужасает.
– Ужасает ее, – проворчал он, нависая надо мной. – А знаешь, что ужасает меня?
Изобразив на лице предельную степень заинтересованности, я злорадно ждала ответа. И дождалась.
– Твоя соседка!
Сказано было таким обвинительным тоном, словно это я Наю на него натравила, а не он ей наулыбался, смутив увлекающуюся натуру оборотницы.
– Эта милая девушка, которую ты, помнится, считал прелестной?
Кадай не отреагировал ни на мою злорадную улыбочку, ни на издевательский тон. Он был очень, просто непередаваемо несчастен.
– Она вчера опять приходила. Заставила меня сводить ее на какое-то совершенно идиотское представление, потом заморозила прогулкой по парку, а в итоге так и не дала нормально поесть, доставая меня своими расспросами.
– Ну что я могу сказать? Это Ная.
Кадай не считал это достойным оправданием.
– Ладно, послушай. Не то чтобы мне было тебя не жалко, – врала я, так как жалко его совсем не было, а вот Наю я уже обожала, волчица успешно мстила аспиду и за мои потрепанные нервы, и за отрубленную руку Керста, – но тебе лучше сейчас не мне жаловаться, а бежать домой и готовиться.
– Что?
Неверие, страх, слабая, едва живая надежда на чудо… Которую я быстро и с удовольствием растоптала.
– Ная собирается к тебе в гости.
– Третий вечер подряд?!
Жадно наслаждаясь его ужасом, я равнодушно пожала плечами.
– Сам виноват. Не нужно было ее так надежно очаровывать, ничего бы не случилось.
Поджав губы, Кадай с обидой смотрел на меня. Такой из себя бедный, замученный змей. Ни разу не беспринципный гад, а жертва злой и преступнейшим образом несострадательной рагры.
На самом деле он был жертвой Наи, но мне очень понравилось чувствовать себя плохой.
– Домой я не вернусь, – решил он после недолгой паузы, убедившись, что взгляды на меня не действуют.
– На улице по ночам все еще холодно, куда ты пойдешь?
– Да хоть в дом развлечений, – огрызнулся заслуженный страдалец, собираясь избежать справедливого наказания. – Но лучше сниму комнату на постоялом дворе.
– А как же Ная?
– Да, Ная, – скривился он. – Я, собственно, и хотел поговорить с тобой о ней.
– М-м-м?
Сейчас будет умолять, поняла я. И ошиблась, он не умолял, он очень сдержанно просил, почти требовал.
– Поговори с ней. Объясни, что я не самый лучший кандидат для ее чувств, что девушкам от меня стоит держаться подальше, и вообще я…
– …гад тот еще.
– Да, – смиренно подтвердил он, – именно так.
– Ты же понимаешь, что она меня не послушает?
– Но вы же подруги.
Я сложила руки на груди.
– Предположим. Но она все равно не станет меня слушать. У нее на тебя планы.
Кадай нахмурился, поразмыслил о чем-то и,
