– Хм, – сказал Ран. И больше ничего. Конечно, он так и думал, что этим кончится: как только серьезное испытание окажется прямо перед моим носом, я испугаюсь и отступлю.
– Ладно.
Я расстегнула накидку, расстегнула платье, сняла сапожки и, наконец, осталась только в купальнике. Зуб на зуб не попадал, я продрогла насквозь.
– А ты почему не раздеваешься? – спросила я, стуча зубами от холода.
– Кора, вода – моя стихия. Я выйду из воды в той же сухой одежде, что зашел в нее.
– Н-н-не-ч-ч-честно…
Я даже уже слова выговаривала с трудом.
– Ладно, пусть будет честно.
Ран быстро, через голову стянул рубашку, скинул брюки и остался в шортах. Я даже на время забыла стучать зубами. Ну, братьев, понятное дело, на озере я тоже в плавках видела, но это был Ран. Мурашки по моей коже теперь побежали, похоже, не только из-за озноба.
– Ч-что за амулет? – спросила я, пытаясь отвлечься от любования его великолепно сложенным телом.
Оказывается, Ран носил на шее цепочку со странным символом: крест-накрест перечеркнутый круг, а внутри круга вроде бы лабиринт. Он всегда прятал ее под рубашкой, так что я впервые увидела.
– Да ничего особенного, – отмахнулся он. – Типа оберег. Родители подарили перед поступлением в Академию и попросили не снимать… Так, Кора, давай в воду.
– Я заме-е-ерзну, – пропищала я. – Ну, правда ведь.
– Сворачиваем эксперимент?
– Нет! – Я решительно шмыгнула носом.
Пока мы разоблачались, наши действия привлекли внимание зевак. По этой стороне озера мало кто ходил, но все же место было не совсем безлюдное. Так что спустя несколько минут на берегу образовалась небольшая толпа сочувствующих. Непонятно только, кому они сочувствовали – мне или Рану.
– Будешь топить пустышку? – живо поинтересовался чей-то голос.
Ран бросил в ту сторону хмурый взгляд, но в беседу вступать не стал.
– Да она сама топиться собирается, – выдвинул кто-то новую версию. – С горя. А Ран ей не дает.
– Что-то долго собирается! – произнес кто-то третий, с нотками нетерпения в голосе.
Тьфу! Вот как сосредоточиться в таких условиях?
Я подошла к воде, окунула в плескавшиеся у самых ног волны кончики пальцев. Их словно молнией пронзило – такая студеная вода.
– Так, Ран, введение, п-п-первый абзац. З-з-запоминай, – бодрясь, выдавила я. – Ис-с-спытуемая номер один зашла в холодную осеннюю в-в-воду и у-у-умерла от остановки с-с-сердца. Конец.
Ран подошел и встал рядом. Ждал, не отступлю ли я. Я набрала в грудь побольше воздуха и сделала шаг вперед. Вода обожгла почти как огонь, показалось, будто достала до костей. Я открыла рот, чтобы крикнуть, но не произнесла ни звука, подавившись воздухом. Это невозможно. Это слишком ужасно. Я сделала еще один крошечный шаг. Холод раздирал мое тело. Иди, Кора, иди! Ты должна!
– Вот упрямая, – пробормотал Ран и вслух уже мне: – Возьми меня за руку!
Я не глядя протянула руку, до боли сжала его пальцы. И вдруг, в тот же миг, холод ушел. Вода, что плескалась вокруг меня, стала ласковой, теплой водой спокойного озера в летний день, в то время как морозный воздух по-прежнему покусывал тело.
– Это ты сделал?
Можно было и не спрашивать. Конечно, Ран. Все ждал, что я сдамся, но так и дождался.
– А кто же? Мы ведь планируем тебя утопить, а не заморозить, – мрачно пошутил он.
– Вот! А я что говорил! – подтвердил с берега радостный голос.
Мы, не сговариваясь, одновременно окунулись по шею. Сейчас в воде было гораздо теплее, чем снаружи. Даже приятно. Ран, держа меня за руку, уводил все дальше и дальше от берега. И вот уже мои ноги не чувствуют дна, а если опустить взгляд, то кажется, будто подо мной километры воды – такая она тяжелая, мрачная и непроницаемая.
– Я не буду учить тебя плавать, Кора, – сказал Ран.
Голос его вновь стал серьезен. Он смотрел прямо на меня и не улыбался больше. Я застыла на месте, удерживаемая его рукой, и тихонько перебирала ногами. И мне сейчас казалось, что держаться на воде совсем не трудно, просто ерунда на самом деле. Я кивнула рассеянно, больше занятая разглядыванием неба над головой и этим приятным ощущением легкости и полета.
– Кора, ты готова? Я вынужден буду тебя отпустить.
– Ладно.
– Тебе уже не будет так тепло, как сейчас. Но я постараюсь сделать температуру воды сносной.
– Хорошо.
Ран качнул головой, будто удивляясь моей глупости.
– Кора, ты правда готова?
– Ага.
Он не сразу выпустил мою руку, еще удерживал какое-то время кончики пальцев. Потом шепнул что-то вроде: «Упрямая девчонка» – и решительно, будто заставил себя, выдернул ладонь.
А-а-а-а! Почему тело вдруг стало таким тяжелым? Почему вода больше не хочет меня держать? Я забила руками, ногами, но чем больше билась, тем глубже опускалась. Вода стала холодной. Еще не обжигающе ледяной, но все же холодной. Она заливала глаза и нос, и я, фыркая, выдувала ее и плевалась, стараясь, чтобы она не попала в легкие. Сил не хватало даже на самый маленький вдох. Где небо, где дно – не различить. Тьма и холод. Холод и тьма. Руки с каждой отчаянной попыткой удержаться на воде все больше уставали. Ног я уже не чувствовала.
Вода. Темнота. Нет воздуха. Ничего не вижу. Страшно. Как страшно.
– Ран! – крикнула я, из последних сил поднимая голову над водой.
Я думала, что крикнула, но на самом деле из легких, в которых почти не осталось воздуха, вырвался лишь слабый хрип. Я снова погрузилась под воду, продолжая мысленно звать его. Ран! Ран! Ты ведь видишь, как мне плохо. Я не справилась. У меня больше нет сил…
Последние маленькие пузырьки воздуха вырвались из моих сомкнутых губ. Я падала. Все ниже, ниже, ниже. Ноги коснулись дна, покрытого илом. Это все…
Но тут я почувствовала, как Ран сомкнул пальцы на моем запястье, дернул вверх.
– Дыши, дыши, Корюшка, – говорил он, гладил мой лоб и щеки, отводя с них мокрые волосы.
Я чувствовала, что его руки дрожат.
– Не получилось, – горько прошептала я, едва только дыхание выровнялось. И думала сейчас только об этом, а вовсе не о том, что едва не утонула: все напрасно, ничего не вышло.
– Что не получилось? Чем вы здесь занимаетесь?
Я всмотрелась в сумерки и поняла, что мы больше не одни в озере. Прямо над нами возвышались другие стихийники. Водники, само собой. Старшекурсники.
– На берегу утверждают, что ты, Ран, топишь Кору. Так?
– Не так, – слабо запротестовала я за нас обоих. – Мы курсовую пишем. Директор разрешил.
– Кора согласилась.
Я даже по тону поняла – Ран до сих пор немножко злится.
– Отлично. Кора согласилась. А Фрост дал свое разрешение? Как старший из семьи он несет за нее ответственность.
Вот Фроста мы спросить как-то не догадались…
* * *– Я категорически против, – сказал старший брат.
Семейный совет был устроен в моей комнате. Мы расселись на кровати, с трудом уместившись, а Фрост стоял в
