— И ты знал?
— Нет, конечно. Недавно сопоставил факты. Но догадывался.
Нори на этот раз не перебивала, позволяя Артуру перевести дух и продолжить.
— Как в анекдоте, — усмехнулся Савицкий. — Возвращаюсь я с Севера, забив на пир… Ну чего мне на этих пирах делать? На Наташку пялиться? Смотреть, как Бен и Хелл пляшут? Дома-то интереснее. Там жена скачет на моем отце, — улыбка Артура стала безумной. — Я ведь присутствовал при зачатии своего брата. Круто.
— Меня сейчас стошнит, — скривилась Нори.
— Значит Генри знает о ребенке, — отвлек Эрик.
— Да.
— Вы говорили?
— Один раз. Он мне звонил, просил войти в положение и не делать глупостей.
— Ожидаемо.
— У меня в голове не укладывается, — все не могла прийти в себя Нори. — Почему нельзя со всем этим покончить? Почему ты все еще не подал на развод?
— Потому что этот ребенок — Савицкий, — объяснил за Артура Эрик. — Генрих не разведется и не женится на Анне, чтобы узаконить наследника. И если Артур бросит Анну, то ребенок будет Бьерном.
— Да и насрать, — не сдержалась девушка.
— Нет, Нор, — покачал головой Артур. — Насрать можно на всех, кто не носит фамилию Савицкий. Этот ребенок ни в чем не виноват. Он — наша плоть и кровь. Он — мой брат.
— Ты так уверен, что брат? Может, сестра?
— По девкам у нас твой муж специализируется. Мой папаша строгает пацанов.
Нори фыркнула.
— Как думаешь, Ларс знает? — спросил Эрик.
— Вряд ли. Анна боится его разочаровать. Слишком много стоит на кону. Бьерн — мужик вспыльчивый, может с Генрихом все связи порвать. Или вообще выставит его совратителем, а это огласка и клеймо на репутации. Вряд ли, конечно. Ларс себя позорить тоже не будет.
— И ребёнка он Генриху просто так не отдаст, — продолжал рассуждать вслух Эрик.
— Он? Генриху? — вдруг взорвался Артур. — А по кой черт ему ребенок, Эрик? Что он с ним будет делать? Приставит нянек, а потом засунет с дворянский детский сад с перспективами на лучшую закрытую школу. Кого он вырастит? Очередного пресыщенного идиота, типа моих троюродных кузенов? Они же кокс начинают нюхать, не выводя диатез со своих дворянских задниц. К колледжу там мозги уже сгниют до состояния несвежего говна. К черту таких родственников!
— И что, будешь воспитывать ребенка сам? — поддел его дядя.
Но Нори ахнула про себя, понимая, к чему Эрик аккуратно подводит Артура. Это даже не было хитростью. Артур давно сделал выбор, просто не находил в себе сил и смелости признать его и озвучить.
— Я — паршивый воспитатель, Эрик, — гнул свое Артур. — Это твое призвание пудрить младенцу попку и умиляться первым шагам. Меня не приводят в восторг какашки и коляски. Я не желаю участвовать в этом. Я этого никогда не хотел. Это даже не мой ребенок. Это мой брат. Я должен рассказывать ему о нашем роде, о предках. Я должен снять ему шлюху в четырнадцать лет, чтобы он лишился девственности. Я должен научить его сводить с ума баб и заваливать их в койку после часа знакомства. Я должен закинуть его на турник, чтобы он подтягивался и креп. Я должен рассказать ему о клане, научить биться, сделать его воином. Я должен передать наследие, но сейчас он просто кусок беззащитного мяса в теле моей чертовой жены, и это охренеть как бесит.
— Они в твоей власти, парень, — спокойно продолжал рассуждать Эрик. — Генрих, Анна, Ларс, они все зависят от тебя. Стоит тебе сказать слово, и каждый пойдет ко дну. Ты держишь их за шеи, Артур. Ты можешь ставить условия. Любые условия, понимаешь? Ты можешь выбирать что угодно для этого ребенка: няни, детский сад, школа, окружение. Одно твое слово, и Анна вернется в Питер. Одно слово, и она будет растить ребенка здесь, в России, рядом с нами, в наших традициях и обычаях. Ты будешь рядом. Мы будем рядом. Он не вырастет таким, как твой отец, если ты захочешь.
— Я не знаю, чего я хочу, Эрик, — почти заскулил он. — Я не хочу даже видеть Анну. Чем дальше, тем хуже. Я не могу с ней нормально общаться, она меня бесит по поводу и без. Знаю, что веду себя с ней как козел, но не могу иначе.
— Ты поэтому ее отослал?
— Да.
— А почему сам хочешь уехать? — снова вступила Нори.
Артур повернул голову, обжигая ее пронзительным взглядом. Он был зол и растерян. Последний раз Савицкий так смотрел на нее, когда их застала Ольга.
— А ты не понимаешь? — зашипел Артур.
Нори сглотнула, отрицательно качая головой.
— Меня тошнит от нее, Нори. Я видел ее со своим отцом. Я знаю, что она была с ним, что она его, блядь, любит, и меня выворачивает… А я ведь даже не люблю ее. А теперь подумай, Цветочек, что ощущает твой муж, зная, что мы с тобой…
— Прекрати, — закричала Нори. — Это не то…
— Не то, — согласился Артур. — Это даже хуже. Вряд ли Анна сопротивлялась. Она всегда готова.
— Не мешай все в одну кучу, — подал голос Эрик.
— Это все давно замешано, дядь. Ты же сам знаешь, я все порчу. Даже к вам влез с ногами. Лучше уж я буду ненавидеть Анну, чем вас будет тошнить от меня.
— Эрик, — взмолилась Нори, схватив мужа за руку. — Ну скажи ему, что это не так. Ведь все не так. Мы ведь семья. Мы разберемся.
Эрик молчал, и Нори расплакалась, понимая, что муж не будет удерживать племянника.
— Хватит, Нор, — одернул ее Артур так серьезно, что она, и правда, перестала плакать. — Это мое решение.
— И подавись им, — выплюнула девушка прежде, чем убежать наверх.
Эрик проводил жену взглядом и перевел глаза на племянника.
— Переживет, — напророчил Артур.
— Не сомневаюсь, — подтвердил дядя.
— Проводишь до машины?
— Да, конечно.
Они молча вышли во двор. Артур закурил, оттягивая момент. Он все ждал от Эрика каких-то слов, возможно, даже уговоров, но
