Так вот, что будет, когда пропажу серебряной посуды обнаружат? Сначала перекроют выходы и всё обыщут, всю дворню на предмет воровства. Князь, конечно, хвастался, что у него все люди проверенные, но поначалу всё подозрение падёт на них. Потом обыск. Заберутся на сеновал, увидят помятое и слегка развороченное сено, наверняка не поленятся и всё его перекидают, так и найдут меня. Значит, у меня два варианта, как-то уходить сейчас, или вернуть посуду на место. Временно. Я выбираю второе. Подхватив тяжёлый мешок и вернувшись к выходу, я замер у створки небольших ворот на второй этаж сеновала, наблюдая, как десятник раздаёт оплеухи спавшему до этого часовому. Ругаться тот не смел, будить никого не хотел, так что наказывал молча, дальше прихватив проштрафившегося воина, ох и не завидую ему, тот оставил другого, этот стал со служебным рвением прогуливаться по двору, чутко вслушиваясь в жизнь города и всматриваясь в темноту. Хотя какая тут темнота? Снег такой светлый, что видно всё, как в белые ночи Питера.
– М-да, – беззвучно пробормотал я себе под нос. – Ну, я теперь выбираю первый вариант.
Вернувшись, я задумался. И вот как теперь быть? А всё жадность и желание насолить князю хоть так. Как это низко было забирать этот серебряный сервиз, мне бы одной ложки хватило и трезубой вилки. Ладно, делать нечего, трофеи я уже не брошу, жаба не даст, я её знаю, значит, будем думать, как уйти не только с подворья князя, но и вообще из города. Все вещи и трофеи лучше схоронить где в леске, а потом уже можно вернуться да убрать проблему с моими поисками, уничтожив двух главных кандидатов на это. Василия и Вознесенского. Только они могут проявлять активность в поисках, остальным это не нужно, постараются забыть обо мне, тем более в начавшейся борьбе за трон. Эффект бабочки? О чём вы? Плевать я на это хотел, своя рубаха ближе к телу, изменится ли будущее, мне тоже было всё равно. Я живу тут и сейчас, а не в будущем, это для меня уже прошлое, так что как выйдет, так и выйдет. Главное – придумать, как свалить отсюда, да ещё не потревожив пикеты.
Вот я сидел и думал, и ночь казалась не такой и длинной для всех моих планов. Уходить по подворьям соседей? Так это какой шум-то будет! Везде собаки, начнут гавкать одни, присоединятся другие, на шум и патруль прибежит. Это не подворье Вознесенского, где собаки меня знают и не гавкают, а с другими это не прокатит. Стрелять из лука тоже нельзя, след. Но надо что-то делать. Был бы кусок мяса, может, и удалось бы приманить собак на соседнем подворье, но это там, а мне нужно пройти десятки их. Вот сижу и думаю. А вообще, зачем мне десятки? На соседнем боярском подворье территории не меньше, займу сеновал там, отсиживаясь, когда-нибудь же пикеты и засеки отменят, тогда и уйду в леса, когда поиски беглых ворогов прекратятся. Хм, идея ничего так, мне нравится. Теперь надо как-то незаметно для боевого холопа перебраться к соседям. И как ни странно, в этом я особых проблем не видел. А тут строения вплотную друг к другу были. Этот сеновал разделяло всего два метра и забор между ними, с хозяйственной постройкой боярского подворья. Правда, что за постройка, непонятно, точно не сеновал, скорее скотник, шум птицы доносился изредка, так что перемахнуть забор и оказаться у соседей для меня не проблема. И холоп не помешает, это нужно сделать, пока он, делая обход, оказывается с другой стороны княжьего терема.
Я поступил вот как. Когда часовой ушёл, с частью вещей, всё зараз я просто не унесу, рук не хватит, покинул сеновал и спрятался за него. Тут между забором и бревенчатым строением сеновала, кстати, на первом этаже хранились сани, телеги, возок и разная упряжь, слуги устроили временный туалет, весь снег был исчёркан жёлтыми следами, точками и полосами. Некоторые даже устраивали соревнования по рисункам, эстеты. Так вот, натоптано тут и без меня порядочно. С разбега взметнувшись на забор, я покосился на вещи, лежавшие внизу на тропинке, с ними я бы не перебрался, и вздохнул. Нет, с этой стороны забора снег девственно чист, любой след будет заметен, и станет понятно, как чужак покинул подворье, быстро обнаружат. Спрыгнув обратно на подворье князя, я подхватил вещи и рванул к калитке. Часового всё ещё не было, так что открыл её и выбрался наружу, с обеих сторон вдали на перекрёстках ратники продолжали греться у костров и, ослеплённые ими, ничего не видели, так что я добежал по улице до соседнего подворья, бросив тут вещи, и, взметнувшись наверх, у меня это получилось только со второго раза, спрыгнул с той стороны, сразу попав в добрые ласковые пасти двух крупных дворовых псов, что молча с рычанием вцепились в мой кафтан. Вот охраны, похоже, не было, я сверху забора не увидел, и это хорошо. Один вцепился в руку, пребольно ущипнул, кусая, да только поздно, у меня в руках уже возник топорик, и я стал обухом раздавать удары. В этот раз псы голос подали, заскулили, больно, но теперь я их не отпускал, одного оседлал, держа ногами, второго за ошейник удерживал и лупил, пока они не легли, прижав уши,
