Когда моторы остановились, я продолжил сидеть в уголке, пока предельно серьёзные и прямые как палки бойцы НКВД выводили пленных. Там же были репортёры что снимали всё это. Так как Вася меня предупредил что такое наверняка будет, нужно осветить в прессе, всё же вон какой шум был с пленением первых четырёх генералов, то сказал, что нужно выглядеть получше. Мол, прибудем и он поищет командирскую форму, а то уж больно у меня вид расхристанный, однако я его остановил, моя форма была при мне. И стал «доставать» всё из сидора что был при мне. Форму командирскую с наградами, и шинель с нормальной новенькой шапкой-ушанкой. Надо было видеть глаза бойцов, которые не понимали, как всё это уместилось в сидоре. Я только унты оставил свои, всё же по моей повреждённой ноге сшиты. Ну и когда салон опустел, выбираясь через дверцу, я картинно замер в позе, шинель не застёгнутая, распахнулась, показывая заслуженные награды, и двое фотографов этим воспользовались. Сняли. Ладно, пусть будет. Я уже один раз попал в газету в начале войны, до сих пор их храню, пусть и тут будет.
Сама Вася уже докладывал начальству, устно, пока второй самолёт ревя моторами приближался, чтобы встать рядом с нашим. Один из разведчиков постоянно был при мне, Вася приказал, вот и сейчас сипел перебитым носом за спиной. Заметив меня, Вася махнул рукой, подзывая, а докладывал как оказалось тот генералу, причём не майору, а генерал-лейтенанту со смутно знакомым лицом. Ну точно, Рокоссовский. Видать недавно повышение в звании получил. Но есть за что, лихо тот летом воевал, как я слышал. Подойдя, я козырнул и представился:
— Лейтенант в отставке Крайнов, товарищ генерал-лейтенант.
— Лейтенант Симонов мне доложил о том, что это именно вы взяли штаб Гудериана, это так?
— Не совсем, я там вообще случайно оказался. Меня пригласили войти в состав партизанского отряда «Смерть Гитлеру», но пробыл я там всего несколько часов, участвовал всего в двух засадах на колонны. Генералов этих так и взяли. Я был командиром расчёта «ДШК», так как знаю эту машинку. Мне поручили передать пленных, что я и сделал, но никак не ожидал что моя партизанская карьера завершится так быстро. Два часа, я был партизаном всего два часа. Обидно.
— Но и сделано было немало.
— Это точно.
— Поговорим о том, как вы воевали чуть позже, а сейчас вас желает видеть лично товарищ Сталин.
Я лишь кивнул. Ну что тут сказать, не мог я такую одиозную фигуру оставить без внимания. Конечно же я приглядывал за ним с помощью сканера. Так что немного был знаком с ним, хоть и дистанционно. И да, когда началась битва за Москву, Сталина я обнаружил в бункере под Кремлём, но столицу он не покинул, включая то время, когда я оставил жену в госпитале и покидал город. Командование обороной находись там же в бункере, и если Сталин хотел со мной встретится, то это значит меня повезут туда. В данный же момент, нас попросили построится, и сделать групповое фото, потом пленных увели, а мы дали короткое интервью. Как я слышал, корреспондентам пообещали чуть позже дать время пообщаться со мной. У меня же по этому поводу не спросили.
Потом мы с генералом и его адъютантом ехали на генеральской машине, между прочим у меня такая есть, полноприводная, и вот когда мы покинули аэродром, вместе с кавалькадой машин, генерал попросил рассказать и про рейд «команды инвалидов», и про мою партизанскую жизнь. Двухчасовую. Делать нечего пришлось рассказывать. Свою версию, естественно, кто же правду будет рассказывать? Адъютант на переднем сиденье, а мы с генералом сзади сидели, тоже с немалым интересом слушал. Мы уже в город въехали, когда я закончил и Рокоссовский задал вопрос:
— Кто является командиром партизанского отряда и как вы туда попали?
— Командует отрядом капитан Ветер. Я почти уверен, что он действительно капитан. Ветер — псевдоним. Мне тоже дали. Дедом прозвали, видимо из-за трости. Почти весь отряд состоит из бывших военнопленных, что бежали из лагеря. Обо мне слышали, нашли и пригласили к себе, я согласился. А через передовую перебрался просто. У отряда авиация есть. Трофейный связной самолёт на трёх человек. Я у нас в тылу как раз его ждал, когда с немецкой разведкой встретился, парни-партизаны их скрутили, а я сделал вид что это я их пленил и патрулю сдал. Ну а потом мы через линию фронта перелетели. Адаптация сутки и первый бой, а потом у вас тут оказался. Всего по перехвату двух колонн успел поучаствовать в засаде, и всё.
— Обидно, — улыбнулся генерал, повторяя мои слова, сказанные ранее.
— Немцы артобстрелом мне дом разнесли, так что уговорить идти партизанить им удалось легко. Однако с перехватом двух колонн, я считаю, что отмстил за свой дом. Больше не тянет. Причина банальна. Нога болит так, что хоть на стенку лезь. Может ещё мороз влияет. Так что больше в тыл к немцам я не ходок. Думаю, в Горький или Казань перебраться, или туда где потеплее. Тут стреляют много.
— Вы, лейтенант, вольны в своём решении, так что как пожелаете. Если нужна помощь с местом на поезде, обращайтесь, помогу.
— Благодарю, но не думаю, что это понадобится, товарищ генерал. У меня знакомцев среди лётчиков хватает, долечу с комфортом попутным бортом… Знаете анекдот про призывника?
— Послушаю.
— Призывник
