— Сержанты Иванов и Крапивин, выйти из строя, — приказ командир полка. — Вы назначаетесь в ведомые майора Крайнова. Остальным разойтись.
— За мной, — приказал я сержантам, и направился в сторону капонира с генеральским «Яком».
Там механик готовил его к вылету, знал что я временно буду летать на нём. Парни что шли рядом со мной, с интересом, я бы даже сказал жадным, изучали меня, особенно на трость косились. Адъютанта нет, умотал машины для ведомых выбивать. Там дальше в лесу восстановительная часть работала, пешком километра три, а он на мотоцикле укатил. Пока шли я их расспрашивал:
— Какой налёт и что умеете?
— Налёт у меня восемнадцать часов в училище и тут шесть часов, товарищ майор. Взлетали на «Яках», отрабатывали виражи в одном квадрате, — ответил тот что Иванов.
— Ясно. Коробочка.
— У меня, товарищ майор, двадцать часов в училище и тут тоже шесть, — сообщил Крапивин.
— Ясно. Так, бойцы, я тут в командировке, а это значит временно. А пока я тут, то постараюсь научить вас летать. Про воевать не скажу, сперва летать научитесь, учить долго, возможно сбивать доведётся. Сегодня получите машины, и сегодня же, при возможности начнём отработку совместного полёта, завтра первый боевой вылет. Посмотрим, что вы умете.
Тут я остановился и посмотрев на обоих, вставших по стойке смирно, и сказал, не громко, но те ловили каждое слово, и я уверен, что не пропустили ни одного:
— Выпускать вас в бой с таким налётом, это преступление. Не меньше ста часов должно быть, с наработкой опыта полётов в облачности или темноте. Учебные бои провести. Поэтому слушайте меня, завтра первый боевой вылет, не старайтесь никого сбить, всё равно не выйдет, ваша задача не оторваться от моего хвоста, иначе собьют. Если группа немцев маленькая, я справлюсь сам, если большая, в героев не играем, я приказываю, и вы уходите, хоть как, сделаете вид что сбиты, а у земли выправите самолёт и уходите. Я-то выкручусь, а вот вы не факт. Насчёт трибуна, что вы меня бросили, я решу этот вопрос.
— Мы не трусы, товарищ майор, — тихо сказал Иванов.
— Я в этом и не сомневался. Но вспомните мои слова, когда доживёте и станете опытными лётчиками, тогда поймёте, что это такое растить пополнение. Идём, у нас дел много.
Конечно эти молодые сержены вряд ли доживут до конца войны, но я действительно серьёзно собирался ими заняться, хотя бы придать уверенности в своих силах. А то такое вокруг происходит, потери огромные, естественно имеется страх. Я принял «Як», ну и проследил как сержанты принимают свои машины. Велел час сидеть в кабинах и двигать педалями и штурвалом, делая повторно то же что те делают в воздухе. То есть отработку. Потом мы учили карты окрестностей. Ну а после обеда, неплохого к слову, мы с разрешения дежурного по полётам поднялись в воздух и стали набирать высоту. У меня машина радиофицирована, я незаметно от механика с ней поработал, шум практически пропал, слышимость отличная, а вот у ведомых стояли только приёмники, но связь проверена. Ещё на земле им это сделали. Да, машина генеральская неплоха, а вот сержантам выдали рухлядь. Если это лучшее из восстановленного, то что остальное? Ночь перед первым боевым заданием поработаю с ними, доведу до приемлемого состояния.
В воздухе я просто велел держатся за мой хвост, сделав несколько простейших фигур. Потом Иванову, ведомому справа, велел чуть отстать, так было лучше, он успевал отреагировать и не отставал. И дальше до конца, когда уже подходило к концу топливо, мы так и крутили виражи. Молодцы, всего по паре раз оторваться смогли, когда я резкие маневры делал. Немцы так и не появились, я «охотников» ждал, всё же активно в эфире общался, подсказывая ведомым на месте что те делают не так, и мы пошли на посадку. Из кабин сержанты выбирались мокрыми от пота, ноги и руки дрожали. Умотали их такие тренировки. Молодые лётчики из того же пополнения им помогали. Хм, вроде сильно не виражил, но это видимо дань привычки, я сухой, даже без амулетов, потому как этот тренировочный вылет для меня был пустяком. Передохнув, я повёл сержантам дальше карты учить. И так до вечера. А вечером устроил концерт, гитара-то при мне была. За «Я «Як»-истребитель» меня готовы были на руках носить, настолько та понравилась. Песню быстро заучили, всё же полк на них воевал. Да и другие им тоже понравились. Очень. А гитару я всё же настроил, довёл до идеала.
Ночью, как и хотел, я с обеими машинами поработал, тем более у Иванова мотор грелся, тоже убрал проблему, и вот теперь те в порядке. По часу на каждый истребитель, и я остался удовлетворённым уровнем восстановления. Дальше выспался, и после завтрака мы устраивались в кабинах, мои ведомые были преувеличено бодрыми, хотя и бледными. Парни из пополнения, тоже лётчики, в стороне наблюдали за нами, кто-то завидовал, кто-то сочувствовал, но безразличных не было. Сегодня с немецкими самолётами встречаться я не планировал, не смотря на приказ генерала, цель моя была у немцев в тылу. Мы получили разрешение, до передовой было сорок километров, и поднявшись в воздух на ста метрах полетели к ней, развив максимальную скорость. Ведомые не отставали и уверенно держались в хвосте, видимо вчерашние уроки были впрок.
Вот и передовая, прошли её на скорости, миг и ушли в тыл, где стали подниматься метров на триста. Дальше
