Феликс привел меня в двухэтажную гостиницу с цветочными обоями и потребовал самый безопасный номер. Он повел меня наверх и практически затолкал в крошечную комнату, в которой не было ничего, кроме маленькой кровати и ванны для купания.
— Отдайте мне свое оружие.
Когда я не подчинилась его приказу, он цокнул языком.
— Хотите, чтобы я обыскал вас на наличие оружия?
Тяжело вздохнув, я медленно расстегнула плащ, радуясь тому, что скорпионий яд, вызывающий паралич, был спрятан в невидимой сумке. Затем я передала Феликсу свой кинжал и сняла ботинки, показывая, что не прячу никакого оружия там.
— Хорошо. Я скоро вернусь за вами.
Феликс ушел до того, как я успела ответить.
Мне хотелось зарыться в подушку и зарыдать. Но, так как это бы никак не помогло в данной ситуации, я подошла к раковине и умыла лицо ледяной водой.
— Ты справишься, Клара, — я успокоилась, придумав план.
18. Клара
Несмотря на уверенность в том, что не найду ничего обнадеживающего, я не смогла устоять перед желанием прочесть письмо отца.
«Дорогая Клара,
Надеюсь, это письмо дойдет до тебя, пока не поздно. Я не знаю, о чем ты думала, когда отправилась за Кракатуком в одиночку, но я умоляю тебя вернуться. Ты ничего не можешь сделать, и дворец — единственное безопасное место для тебя.
Мне невыносима мысль потерять тебя. Каковы бы ни были твои планы, пожалуйста, пересмотри их.
Твой отец.»
Горячие слезы катились по моему лицу. Я снова разочаровала отца. Почему я не могу быть принцессой и дочерью такой, какой он хочет? Я продолжала говорить себе, что беда, вызванная моим исчезновением, будет стоить того, когда я разрушу проклятие. Но что делать, если не получится? Что, если я упустила последние двенадцать дней, которые могла провести с моей единственной семьей, преследуя невозможную цель?
Экономка, которая принесла мне курицу с картошкой, не стала комментировать мои слезы. Как только она взяла пустой поднос, я легла в постель, ожидая, пока в гостинице станет тихо. Несмотря на письмо, несмотря на сомнения, я не хотела сдаваться. Я хотела довести дело до конца. И если бы решила вернуться во дворец до истечения двенадцати дней, я бы сделала это сама, а не потому, что Феликс притащил меня обратно.
Несмотря на то, что он превратился в сумасшедшего, я не верила, что он выдернет меня из постели посреди ночи и запихнет в карету. Такого рода действия могут не понравиться будущему тестю, а он пытался произвести впечатление. Поэтому я решила, что ночью буду в безопасности, но Филип — нет. Мне нужно было выяснить, куда люди Феликса отправили Филипа.
Я не была настолько глупа, чтобы думать о возможность побега. Если охранники не стояли прямо за дверью, я была уверена, что они располагались на лестнице, готовые остановить меня, если сбегу.
Окно, однако, было другой историей. Я взломала его раньше, гарантируя, что мне не придется делать это позже и создавать ненужный шум. Я уставилась на свой путь к свободе. Прыжки в лучшем случае привели бы к вывиху лодыжки, в худшем — к сломанной ноге, сделав меня беспомощной и бесполезной для Филипа.
Мне была нужна веревка. Я сняла с кровати простыни и связала их вместе, молясь, чтобы узлы выдержали мой вес и не порвались. Потом привязала один конец к спинке кровати, а другой выбросила в окно. Подождала несколько секунд, пока кто-нибудь поднимет тревогу. Когда никто не сделал этого, я в последний раз проверила, что у меня есть все вещи, глубоко вздохнула, высунула ноги из окна и вцепилась в импровизированную веревку, пока маневрировала вниз по каменной стене. Когда ноги коснулись земли, украдкой огляделась, ожидая, что лампы осветят мое лицо, а охранники наденут на меня наручники. Но ничего подобного не произошло. Я позволила себе широко улыбнуться и насладиться мгновением счастья, пока не поняла, что самое трудное еще впереди. Мало того, что мне нужно было освободить Филипа, Бисквит и Эйса, мне нужно было сначала найти их.
Поскольку было бы трудно контролировать двух лошадей, и они, вероятно, привлекли бы внимание, я решила начать с Филипа. Учитывая небольшие размеры города, было нетрудно найти здание, где держали моего друга, особенно потому, что оно было единственным с сербской охраной, расположенной снаружи.
Поскольку о том, чтобы войти через парадную дверь, не могло быть и речи, я обошла здание и подошла к нему сзади.
Мое сердцебиение участилось, когда я заметила верхушку зарешеченного окна, большую часть которого скрывал тротуар. Я опустилась перед ним на колени и прошептала:
— Филип. Ты там?
Наступила пауза, а затем послышался скрип. Знакомые зеленые глаза встретились с моими, и мое сердце сжалось, когда я взглянула на лицо Филипа. Оно было черно-синим и опухшим с одной стороны, а на другой щеке виднелся длинный диагональный порез и запекшаяся кровь.
— Что они с тобой сделали? — ахнула я, когда он сказал:
— Клара, что ты здесь делаешь?
Я взяла себя в руки, зная, что пришло мое время быть сильной.
— Вытащить тебя отсюда, очевидно, — я вцепилась руками в решетку и потянула.
— Это бесполезно. Ты не сможешь ее вырвать.
— Нет, но Бисквит и Эйс смогут. Ты знаешь, где они?
Он отрицательно покачал головой.
— Думаю, их отвели в какую-то конюшню.
— Ладно, — я выпрямилась, — сейчас вернусь.
— Что? Нет. Клара, ты не можешь этого сделать.
Я одарила его самой обнадеживающей улыбкой, какой только могла.
— Я могу и сделаю это. Ты бы сделал то же самое для меня, если бы был на моем месте.
В очередной раз небольшой размер города оказался выгодным, и вскоре я обнаружила конюшню. Так как снаружи никого не было, я смогла проскользнуть внутрь и спуститься вниз по стойлам, но знакомый голос вскоре остановил меня.
— Этого недостаточно, — сказал Феликс. — Она единорог. Она стоит гораздо больше.
Я сжала руки в кулаки и напрягла шею. Неужели он всерьез пытался продать моего любимого единорога, подаренного мне покойной матерью? Как он собирался объяснить это моему отцу? Будет ли он лгать о пропаже Бисквит, может быть, даже обвинит Филипа в ее исчезновении?
— Ладно. Ладно. Я что-нибудь добавлю. Я дам тебе изумруд поверх рубина, — сказал другой.
— Хорошо. Но мне нужно сначала увидеть их, прежде чем соглашаться. Возьми
