«Идиот», — ругал он себя.
Дэна настолько поглотили его мысли, что теперь он, наверное, опаздывал. Он надел голубую рубашку, которая казалась повседневной, но при этом не выглядела небрежной. Сначала заправил, потом вытащил ее обратно и даже попытался заправить ее наполовину, однако это получалось делать красиво, наверное, только у моделей из журналов. Вместо широких брюк он решил надеть джинсы, и, естественно, никакого галстука — это было бы слишком формально.
Дэн посмотрел на часы.
Время здесь шло как-то странно. Казалось, что обдумывание гардероба заняло целый час, хотя в действительности прошло не более двадцати минут. Фактически, у него еще оставалось время. Дэн открыл свой ноутбук, чтобы проверить почту. Было одно длинное письмо от родителей, надеявшихся, что он хорошо проводит время со своими новыми друзьями. Какой-то спам. Видео от Джордана о кошке, на полном ходу запрыгивающей в крошечную коробку для обуви, и ссылка на новую музыкальную группу, которую, как казалось Джордану, Дэн должен обязательно послушать.
Дэн на секунду задумался, что скажет Джордан по поводу их с Эбби ужина. Рассказала ли ему Эбби? Дэн уже предвидел неизбежные шуточки Джордана, как только тот узнает.
Затем внимание Дэна привлекло непрочитанное сообщение в папке с отправленными письмами. Это было… странно. Как вообще может оказаться непрочитанное письмо в папке «Отправленные»? Поскольку составлял и отправлял его ты сам, не значит ли это, что и читал его тоже ты?
Дэн кликнул на папку и в теме письма прочитал: «RE: На ваш запрос о пациенте 361». Но тут папка резко уменьшилась, и посреди экрана высветилось сообщение об ошибке.
— Что? Эй! — Дэн ударил по ноутбуку. — Да! — выкрикнул он. — Да, я хочу перезагрузить браузер, ты кусок д… и спасибо, что решил зависнуть именно в эту секунду!
Наконец окно браузера закрылось, затем секундой позже открылось, но таинственного непрочитанного письма в папке «Отправленные» не оказалось.
Дэн почувствовал, как ускоряется его пульс.
«Я сижу в бывшей больнице для душевнобольных, и у меня галлюцинации: письма о пациентах. Ага. Ничего особенного. Готов к свиданию, придурок?»
— Мне нужно выбираться отсюда, — произнес он в пустоту комнаты.
Дэн закатал рукава и взял ключи и бумажник. Затем выключил везде свет, оставив только лампу на письменном столе. Ему не хотелось возвращаться в темную комнату, он боялся, как бы его воображение вновь не сыграло с ним ту же шутку, что и в первую ночь. Он вышел за дверь и запер ее.
Дэн двинулся по коридору и завернул за угол, затем спустился на нижний этаж, перепрыгивая через несколько ступенек. В этих коридорах постоянно появлялось странное чувство, будто за тобой наблюдают. Он списал это на маленькие окна, через которые едва проникал свет. Но здесь он не мог перепрыгивать через пять ступенек — у него волосы на затылке становились дыбом. Возможно, потому, что он вспомнил фотографии из того ужасного кабинета. Почему-то он никогда не вспоминал о них вдали от Бруклина, но, когда он находился здесь, его мысли вновь и вновь возвращались к ним.
Он вошел в вестибюль, где его уже ждала Эбби, на ней были блузка на тонких бретельках с глубоким вырезом и юбка. Это очень отличалось от ее обычных широких рубашек и бабушкиных жилеток. Черт, он трусит, и она заметит это и откажется идти…
— Ты в порядке? — спросила она, когда они стали спускаться по дорожке к Камфорду, небольшому городку, расположенному в миле от кампуса. На улице было еще сравнительно светло. — Ты выглядишь немного бледным.
«Бледным? Черт». Неужели это из-за письма-призрака в папке «Отправленные» или же из-за ее блузки? Сложно сказать. Одно он знал наверняка: выглядела она потрясающе, а Пол учил его, что парень обязан сообщать об этом девушке.
— Нет, я в порядке, — сказал он. — Ты выглядишь изящно. — Эбби посмотрела на него с неуверенной улыбкой. Его отец сейчас бы поперхнулся. — Я имею в виду, хорошо. Ты хорошо выглядишь. Восхитительно.
Это дурацкое исчезнувшее письмо взволновало его сильнее, чем он думал. Он начал теребить пуговицу на рукаве. На землю опустился легкий туман. Дэн слышал, как профессор Рейес называла его «бруклинский суп»: этот туман непременно появлялся во время сумерек. Говорят, он становится темным в осенние месяцы.
Они без происшествий добрались до «Брюстерса». Было не скучно, скорее… легко. Ему нравилось это в Эбби: в ней не было ничего театрального или даже загадочного. Она не играла и не лгала. Она говорила то, что думала: сначала рассказывала об увлечении светящимися в темноте котами, придуманными в Японии (она хотела бы иметь такого, чтобы ее считали крутой и немножечко сумасшедшей), а потом начала делиться другими своими идеями.
— Я перескакиваю с мысли на мысль, — сказала она.
— Нет, — возразил он. — Ты интересно рассказываешь. — Оставалось лишь надеяться, что его голос не прозвучал слишком печально. Но стоило ей улыбнуться, и его настроение поднялось.
Пока они стояли в очереди у стойки закусочной, чтобы сделать заказ, Дэн наслаждался дурманящей смесью ароматов: густого запаха кофе и песто, легкого запаха цветов, которым веяло от Эбби. Она оперлась на стойку, встав при этом на цыпочки, и начала выбирать, что бы заказать. Какой-то парень (всего на год или два старше их) принял у Дэна заказ, записал все, при этом ни разу не взглянув на листок и не сводя глаз с Эбби. Если Дэну подадут сэндвич, хоть немного похожий на тот, что он заказал, он будет очень удивлен.
Они заняли столик в углу и сели со своими напитками.
Эбби пила диетическую колу и смотрела на улицу. Фонари только зажгли, и сырые тротуары заблестели. Интересно, почему в городе не было тумана, окутывавшего кампус?
«Скажи что-нибудь, Кроуфорд. Что угодно».
— Ты разбираешься в компьютерах? — выдавил он.
Он не собирался рассказывать о фокусах своей электронной почты, но, возможно, ему нужен был кто-то, кто подтвердил бы, что он не преувеличивает, что это нормально — испугаться того, что произошло.
— Немного разбираюсь, — ответила Эбби. Принесли их сэндвичи и двойной эспрессо для Эбби (за счет заведения), которое официант абсолютно случайно (ага, точно!) сделал для их общего заказа (то есть для Эбби). А вот горчицу Дэну почему-то принести
