Джоселин отрицательно покачала головой, все еще ошеломленная. Так вот откуда этот резкий запах мяты. В его кабинете пахло иначе, чем на этаже, здесь не было больничного запаха чистоты и антисептиков, который ей так нравился.
– Нет, спасибо. Я все еще… Наверное, я все еще пытаюсь понять, что вы имели в виду под специальной программой. Что конкретно это подразумевает? Я пока даже не успела освоить всю рутину.
Доктор Кроуфорд убрал баночку в карман и кивнул. По тихим звукам и движениям щек она понимала, что он гоняет леденец во рту.
– Садитесь, пожалуйста. Я знаю, что слишком быстро все на вас вывалил.
Джоселин села, благодарная за успокаивающее предложение стула.
Он тоже сел, поставив локти на стол. Фарфоровый череп стоял между ними, словно наблюдатель или связующее звено.
– Знаете, как становятся начальниками таких мест, как это?
Джоселин понимала, но в самых общих чертах. Она сама пыталась сделать карьеру, мечтая о том, что выглядело бы в глазах окружающих просто смешным. Главврачу этого знать необязательно. Черт, он уводит ее от темы, которую она изначально хотела обсудить! Но, может статься, заняв новую должность, она будет более значимой в его глазах. Если ей удастся стать ценным сотрудником, возможно, доктор Кроуфорд сможет говорить о странной ситуации в подвале более открыто.
– Да, знаю, – ответила она и рискнула добавить: – Но наши стремления к этому не особо поощряют.
– Вы имеете в виду молодых девушек? Да, я понимаю. Подобный образ мышления на самом деле слишком архаичный. Большинство наших коллег будут настаивать на том, что способность женщин к состраданию делает их идеально подходящими для профессий, связанных с уходом, но мы оба знаем, что эта работа требует определенной холодности и отстраненности, что прямо противоречит этому мнению.
Джоселин не могла не согласиться, вспоминая последние, самые тяжелые дни с бабушкой, когда такая отстраненность была единственным, что помогло ей продержаться. Она кивнула, надеясь, что доктор Кроуфорд не пытается заманить ее в ловушку, чтобы она отвлеклась и сказала что-то необдуманное. Возможно, он хотел узнать, работают ли в его учреждении самонадеянные и непокорные девушки.
Она продолжила:
– Всегда будут пациенты, которым мы не можем помочь, как бы прискорбно это ни звучало.
Его глаза, казалось, сверкнули после этих слов, и он немного наклонил голову, глядя на девушку, как хищник на добычу.
– Вы действительно в это верите? – спросил он.
– Я… – Джоселин верила своей интуиции, поэтому выпрямилась и твердо ответила: – Да, верю. Некоторых нельзя излечить. На самом деле. И настаивать на обратном было бы неправильным использованием ресурсов лечебницы.
– Вы… вы умны. – В глазах доктора Кроуфорда все еще было это странное сияние. – Как я и полагал, вы – правильный выбор для новой программы.
– Что за новая программа? – спросила Джоселин, возможно, несколько настойчиво. – Чем я буду заниматься?
– Это сложно объяснить, сестра Эш. Как я уже говорил, это экспериментальный проект, и он имеет отношение к тем, о ком вы только что так красноречиво высказались, – к людям, которым нельзя помочь. У меня такое же мнение на этот счет, но я шагнул немного дальше. Некоторым пациентам нельзя помочь, но им можно найти применение.
Джоселин замерла. Применение? Очень странный выбор слова.
– Что вы имеете в виду? – спросила она, поерзав на стуле. Главврач снова протер очки полой халата и убрал их в карман. Затем он встал, уперся кулаками в стол и навис над девушкой.
Его тень, упав на макет черепа, протянулась над папками и бумагами до Джоселин.
– Что вы видели в подвале, сестра Эш? – задал он вопрос. – Или лучше спросить, что вы думаете, что видели?
Из всех сценариев, которые Джоселин перебирала в голове ночью и в то утро, ни один из них не подразумевал, что она снова окажется в подвале, тем более с главврачом Кроуфордом. Ее уволят? Конечно. Отчитают? Определенно. Теоретически это было лучшим вариантом. Так почему тогда у нее кровь стынет в жилах? Путь вниз на этот раз оказался быстрее – наверное, потому, что доктор Кроуфорд знал дорогу и днем лестница хорошо освещалась.
Может, она просто сошла с ума? Теперь все выглядело таким безобидным и нормальным. Возможно, тени и воображение заставили ее вчера видеть все иначе. Вполне вероятно. Джоселин достаточно разбиралась в психологии, чтобы понимать, что подобная обстановка и собственные страхи могли превратить нечто безобидное в угрозу.
Она шла сразу за доктором Кроуфордом, словно опасалась, что может повернуть не туда и не найти пути назад. Как она помнила, на нижнем этаже было очень холодно, а за высокой аркой начинался коридор с множеством дверей. На этот раз никто не кричал. Никто не стучал в двери. По коридору ходили санитары, держа в руках планшеты либо подносы с маленькими стаканчиками с водой и таблетками. Проходя мимо, они рассеянно улыбались ей.
– Я не хотела подсматривать, – неожиданно для себя сказала Джоселин.
Она еще в кабинете извинилась за свое ночное приключение, когда доктор Кроуфорд обвинил ее в том, что она была в подвале. Обвинения были вполне обоснованные. Главврач тогда отмахнулся от ее извинения, так же, как и сейчас. Просто пожал плечами.
– Любопытство – естественное чувство, – небрежно заметил он. – Но ваша реакция…
– Вам ничего об этом не известно.
Джоселин опять позволила себе лишнее, хотя и знала, что не избежит проблем, если не начнет контролировать свой язык.
– Вы пришли на работу сегодня, – заметил доктор Кроуфорд, – и, насколько я знаю, ничего никому не сказали, хотя стали свидетелем чего-то довольно неординарного.
– Я не поняла, почему здесь содержат пациентов, и до сих пор не понимаю. Честно говоря, я собиралась спросить об этом сегодня. У вас в кабинете.
– Что ж, это должно сойти за объяснение, ведь так?
Джоселин смотрела на двери, шокированная их количеством. Дневной свет не лишил подвальный этаж какой-то печальной уродливости и заброшенности. Персонал мог выкрасить стены в желтый цвет и разложить повсюду плюшевых мишек, и все равно это место выглядело бы адом.
Днем здесь было практически так же сыро, и хотя пол был чистый, помещение никак не соответствовало строгим гигиеническим нормам других больниц.
Больничный запах тоже исчез. Джоселин заметила это только сейчас, но в доли секунды это стало до боли очевидным. Из-за закрытых дверей тянуло запахом немытых человеческих тел, словно палаты были печами, нагревающими людей и выпаривающими из них пот.
– Подвалы, эксперименты… Не уверена, что мне это нравится, – сказала Джоселин, засовывая руки в карманы облегающего халата, застегнутого на все пуговицы. – И тут находятся наиболее проблемные пациенты?
– Все верно. – Главврач остановился у двери в конце коридора, открыл окошко в двери и, перед тем как достать из кармана гигантскую связку ключей, заглянул туда. – Они не поддаются известным способам лечения. Я никогда бы так не сказал, пока был
