– И у них больше работы, – сказала Мэдж, нахмурившись, указывая на циферблат аккуратных наручных часиков. – Начинается смена. Пожелай, чтобы она была легкой!
– Смены не бывают легкими, – возразил он.
Желая побыстрее начать, Джоселин вскочила со стула, надеясь, что никто не заметит, что она практически ничего не съела и не выпила кофе. Рука Таннера метнулась через стол и сомкнулась на ее запястье. Джоселин посмотрела на него.
– Что ты…
– Эй, не переживай. Поспишь, и все пройдет, – уверенно сказал он.
– Что?
Она знала о темных кругах под своими глазами, но разве это настолько заметно? Может, он видел, как она пробиралась через вестибюль? До этой ночи она хорошо спала. Во всем виноват тот неожиданный крик, из-за которого она теперь выглядела и чувствовала себя так, будто побывала в аду.
– У меня тоже были проблемы со сном, когда я сюда приехал, – добавил Таннер, отпустив ее запястье, и засмеялся, покачивая головой. – Глупейшее чувство. Мне казалось, что я что-то слышал, но через некоторое время все прошло. Если так будет продолжаться, поговори с доктором Кроуфордом. Он даст тебе лекарство.
– Какое, например? – спросила она, слушая, как Мэдж нетерпеливо вздыхает.
Таннер пожал плечами, возвращаясь к завтраку.
– Не видел название. В любом случае оно помогло, а он же врач, верно?
Глава № 4
Большинство людей не переносят запах больницы, но не Джоселин. Для нее это было своего рода отсутствием запаха. Очищенный воздух. Противоположность смраду выхлопных труб и хот-догов, который она вынуждена была вдыхать в Чикаго. Она вдохнула специфическую смесь запахов чистящих средств – свежую, лишенную чего-либо кислого или мускусного, – и позволила ей наполнить тело этим успокаивающим ощущением правильности. Этот запах означал, что чудеса случаются вокруг нее, и тут, в Бруклине, эти чудеса были не остановкой кровоизлияния или выписыванием лекарств для сердца – здесь это означало перевести пациентов от травмированного сознания к цельному.
Это казалось практически магией.
Джоселин заставила себя сосредоточиться, поскольку их куратор, медсестра Крамер, подробно рассказывала про диспансерный протокол. По-видимому, лекарства заканчивались, и она хотела еще раз напомнить всем, что нужно отмечать использованные препараты и списанные. Вскоре их отправят на смену, но Джоселин активно искала способ отлучиться. Она хотела поговорить с главврачом Кроуфордом наедине, но боялась, что Таннер окажется прав и у врача не будет для нее времени сейчас, когда она уже стала одной из рабочих пчелок в его улье.
Джоселин уставилась на пухлое, гладкое лицо медсестры Крамер и слушала, пока та повторно рассказывала о системе контроля препаратов и седативных средств, выдаваемых пациентам, о том, куда сдавать образцы, истории болезни и заметки… Умение запоминать подобные мелочи очень помогло Джоселин во время учебы.
«И снова пригодится», – подумала она, со вздохом наблюдая, как Мэдж машет рукой проходившему мимо Таннеру.
– Сестра Фуллертон, вас что-то беспокоит?
Мэдж повернула голову и захлопала ресницами, как делала это, строя глазки парням.
– Истории болезни туда, – ткнула она пальцем. – Отмечать каждую дозу точечками и черточками, и у доктора Эймса невосприимчивость к молочным продуктам, так что, если он попросит кофе, не добавлять молоко.
– Я ничего не говорила про доктора Эймса. – Пухлые щеки сестры Крамер задрожали от раздражения.
Мэдж пожала плечами и со смиренным видом сложила руки за спину.
– Просто догадка.
– Сестра Фуллертон очень внимательна, – мягко вставила Джоселин.
– Да, я такая.
Девушки молчали, шагая за старшей медсестрой, которая вывела их из крошечной комнаты с множеством перегородок к регистратуре, а затем в вестибюль.
Возле стопки журналов сидела нервная парочка. Они держались за руки, но смотрели прямо перед собой и вздрогнули, увидев медсестер, будто Джоселин с коллегами были расстрельным отрядом, который пришел забрать их на казнь.
Сестра Крамер прошествовала мимо них с замершей на лице спокойной улыбкой.
В паре шагов до коридора, ведущего к комнате посещений и кабинетам диагностики, их перехватил главврач Кроуфорд – его крупная фигура заслонила коридор, когда он резко преградил им путь. Сестра Крамер подпрыгнула и ойкнула от неожиданности, но быстро взяла себя в руки. Джоселин заметила, как она покраснела и как у нее забегали глаза. Странно. Она могла бы поспорить, что у сестры Крамер участился пульс и расширились зрачки.
Страх? Волнение? Почему сестре Крамер так сложно смотреть главврачу в глаза?
– Доброе утро, сестра Крамер. Сестра Фуллертон. Сестра Эш. – Он повернулся к Джоселин, щелкнув каблуками. В отличие от кабинета, его одежда была в безупречном состоянии. Лакированные кожаные туфли начищены до блеска. – Я ненадолго украду у вас сестру Эш. Надеюсь, это не доставит серьезных неудобств.
– Н-нет. Конечно нет, сэр. Сестра Эш, можете идти.
Ее тон внезапно стал резким, практически вызывающим, будто она ожидала, что Джоселин откажется, чего та делать не собиралась. В конце концов, она именно этого и хотела. Но сейчас, когда главврач нависал над ними, полностью сосредоточив на ней свое внимание, она начала сомневаться в своем плане. Ее будущая карьера была в его руках, и если она поднимет шум из-за пустяков, то может оказаться без работы еще до обеда.
«Ты знаешь, что ты видела. Ты заслуживаешь объяснений. Пациенты тоже заслуживают».
– Конечно, сэр, пойдемте, – ответила она, широко улыбнувшись Мэдж, испытывая при этом далеко не радужные ощущения.
Джоселин смотрела на фарфоровую голову на столе главврача Кроуфорда. Области мозга были выделены и подписаны аккуратным черным шрифтом, границы четко обозначены, отчего мозг был похож на карту со странами.
Она снова посмотрела на врача. Он потер пальцами виски. В его кабинете сегодня было намного чище. Возможно, приходила уборщица.
– Вы хотели со мной поговорить, – сдержанно подсказала Джоселин. У нее мурашки бегали по спине: казалось, что ее вызвали к директору для того, чтобы отругать и пристыдить… Но с чего бы ему ее ругать? Она не сделала ничего плохого.
«Ты знаешь, за что».
Доктор Кроуфорд смотрел немигающим взглядом, подкрепляя убежденность Джоселин в том, что сейчас ее бесцеремонно уволят. Эта мысль должна была еще больше ее встревожить, но разум уверял, что для нее будет лучше убраться подальше от этого места. Если не принимать во внимание, что это было бы эгоистично – что-то здесь было неправильно, и она будет трусихой, если повернется к этому спиной.
– Это может показаться преждевременным, сестра Эш… Джоселин вся сжалась. Вот оно! Ее точно увольняют.
– Но я выбрал вас для специальной программы. Экспериментального проекта.
Она замерла. Либо ей послышалось, либо ее не увольняют, а дают повышение.
– Я… Извините, сэр…
Доктор Кроуфорд рассмеялся теплым смехом, который вызвал в Джоселин воспоминание о детстве, когда к ней относились с ласковой снисходительностью, достал очки и протер их полой белого халата. Вытащив из кармана баночку, он открыл ее большим пальцем и бросил в рот мятный леденец.
– Будете? – спросил он, протянув
