— О чем ты думаешь? — спросила она.
— Думаю о том, как мне повезло, — ответил я.
Беа смерила меня долгим взглядом, в котором сквозило сомнение.
— Звучит так, словно ты в это не веришь.
Я встал и протянул ей руку.
— Ляжем в постель, — предложил я.
Она приняла мою руку и последовала за мной по коридору в спальню. Я растянулся на кровати, продолжая молча смотреть на нее.
— Ты ведешь себя странно, Даниель. У тебя неприятности? Я что-то не так сказала?
Я отрицательно покачал головой, криво улыбнувшись и покривив душой. Беа кивнула и принялась неторопливо раздеваться. Обнажаясь, она никогда не поворачивалась ко мне спиной, не пряталась в ванной или за створкой двери, как рекомендовали учебники по гигиене брака, рекомендованные режимом. Я спокойно наблюдал за ней, читая линии ее тела. Беа заглянула мне в глаза, потом скользнула в рубашку, которую я терпеть не мог, и упала на постель, повернувшись ко мне спиной.
— Спокойной ночи, — произнесла она придушенным тоном. Те, кто хорошо ее знал, услышали бы в нем тревогу.
— Спокойной ночи, — пожелал я.
Прислушиваясь к ее дыханию, я понял, что прошло более получаса, прежде чем сон сморил ее. В конце концов усталость оказалась сильнее огорчения из-за моего одиозного поведения. Я лежал рядом, сомневаясь, стоит ли ее будить, чтобы попросить прощения, или просто поцеловать, и в итоге не сделал ни того, ни другого. Я лежал неподвижно, созерцая плавные изгибы ее спины, и черная злоба, притаившаяся в глубине души, нашептывала, что через несколько часов Беа отправится на свидание со своим бывшим женихом, и ее губы и кожа будут принадлежать сопернику, как намекало гадкое письмо.
Беа уже ушла, когда я пробудился. Мне удалось задремать лишь на рассвете, и я проснулся внезапно, едва церковные колокола пробили девять. Я подскочил и бросился одеваться, натянув первое, что попалось под руку. За окном вступил в свои права морозный понедельник, припорошенный хлопьями снега, которые кружили в воздухе и садились на прохожих, точно светоносные пауки, спускавшиеся с неба на невидимых нитях. Явившись в лавку, я первым делом увидел отца, стоявшего на табуретке, на которую он забирался каждый божий день, чтобы поменять дату на календаре. Двадцать первое января.
— Специально для тех, кто любит понежиться в постели, сообщаю, что это совершенно неприемлемо для мальчиков старше двенадцати, — заметил отец. — Сегодня была твоя очередь открывать магазин.
— Прошу прощения. Бессонная ночь. Больше не повторится.
Около двух часов я честно пытался занять мозг и руки текущими делами, но лично меня занимало лишь злополучное письмо, слова которого я повторял про себя снова и снова. В середине дня Фермин незаметно подкрался ко мне и угостил «Сугусом».
— Сегодня назначенный день, так ведь?
— Замолчите, Фермин, — оборвал я его так резко, что отец вскинул брови.
Спрятавшись в подсобке, я слышал, как они шептались. Я сел за отцовский письменный стол и посмотрел на часы: двадцать минут второго. Я хотел переждать несколько минут, но стрелки на циферблате словно застыли, отказываясь двигаться. Как только я вернулся в торговый зал, Фермин с отцом озабоченно уставились на меня.
— Даниель, может, тебе взять отгул на вторую половину дня? — предложил отец. — Мы с Фермином как-нибудь справимся.
— Спасибо. Не откажусь. Я почти не спал и неважно себя чувствую.
Мне не хватило мужества посмотреть в глаза Фермину, когда я покидал магазин через подсобку. Я медленно поднялся на шестой этаж и, открыв дверь квартиры, услышал, что в ванной течет вода. Дотащившись до спальни, я замер на пороге. Беа сидела на кромке кровати. Она не видела и не слышала, как я вошел. Я молча наблюдал за ее сборами: жена натянула шелковые чулки и одевалась, не отрывая взгляда от зеркала. Мое присутствие Беа заметила только минуты через две.
— Я не знала, что ты здесь, — сказала она удивленно и с оттенком негодования.
— Уходишь?
Она кивнула, подкрашивая губы красной помадой.
— И куда ты собралась?
— По делам.
— Ты принарядилась и прекрасно выглядишь.
— Мне не нравится ходить по улице растрепанной, — отозвалась она.
Теперь она принялась подводить глаза и накладывать тени. «Счастливый человек», — ехидно прозвучало у меня в ушах.
— По каким делам? — спросил я.
Беа обернулась:
— Что?
— Я спросил, какие у тебя дела.
— Разные.
— А Хулиан?
— Мама пришла его навестить и увела на прогулку.
— Вот как.
Беа приблизилась ко мне вплотную и, поборов смущение, посмотрела на меня озабоченно:
— Даниель, что с тобой?
— Я не сомкнул глаз сегодня ночью.
— Почему бы тебе не поспать в сиесту? Тебе станет лучше.
— Отличная мысль, — согласился я.
Беа нежно улыбнулась и проводила до моей половины кровати. Она помогла мне лечь, укутала покрывалом и поцеловала в лоб.
— Вернусь поздно, — предупредила она.
Я молча смотрел ей вслед.
— Беа…
Она остановилась на полпути к двери и повернулась.
— Ты меня любишь? — спросил я.
— Ну конечно же, я тебя люблю. Что за вопросы?
Дверь захлопнулась, а затем кошачьи шаги Беа и стук ее шпилек донеслись с лестницы, затихая, пока совсем не пропали. Я схватил телефонную трубку и дождался ответа девушки-оператора.
— Пожалуйста, соедините меня с отелем «Ритц».
Меня соединили через несколько секунд.
— Отель «Ритц». Добрый день. Чем можем вам помочь?
— Пожалуйста, не могли бы вы проверить, заселился ли к вам один постоялец?
— Будьте любезны, сообщите его имя.
— Каскос. Пабло Каскос Буэндиа. По-моему, он должен был приехать вчера…
— Пожалуйста, подождите минутку.
Потянулась бесконечная минута ожидания, наполненная приглушенными голосами и помехами на линии.
— Сеньор…
— Слушаю.
— В настоящий момент ни один номер не зарезервирован для гостя с такой фамилией.
Я испытал головокружительное чувство облегчения.
— Может быть, номер был забронирован организацией?
— Я проверю.
На сей раз не пришлось долго ждать.
— Действительно, вы оказались правы. Сеньор Каскос Буэндиа. Континентальный сьют. Забронирован издательством «Ариадна».
— Что вы сказали?
— Я сказал сеньору, что заказ для господина Каскоса Буэндиа был сделан издательством «Ариадна». Вас соединить с его номером?
Телефон выскользнул у меня из рук. Издательство, много лет назад основанное Маурисио Вальсом, называлось «Ариадна».
Каскос работал на Вальса.
Я с силой швырнул трубку на рычаг, выбежал на улицу и последовал за женой с сердцем, отравленным подозрением.
9
Я не нашел Беа в толпе, которая текла в этот час по улочке Ворота Ангела в сторону площади Каталонии. Мне казалось, что жена выбрала бы именно эту дорогу к отелю «Ритц», но Беа была непредсказуемой. Ей нравилось открывать новые пути между пунктами назначения. Вскоре я отказался от мысли догнать ее, предположив, что Беа, возможно, взяла такси, что больше соответствовало наряду, который она выбрала для встречи.
До отеля «Ритц» я добирался примерно четверть часа. И хотя температура воздуха вряд ли превышала десять градусов, я задыхался и обливался потом. Швейцар исподтишка окинул меня настороженным взглядом, однако открыл
