– Он независимый оперативник. Как все художники. Так что случилось дальше?
– Санчиса я узнал сразу по шикарной одежде, как только тот вышел из подъезда, и художник подтвердил, что это он. Санчис сел в такси, а я поехал вслед за ним на «Веспе» и проводил до Бонановы. Он живет на улице Ирадиер в роскошном доме. Наверное, умеет ловко вести дела, потому что и район прекрасный, и особняк…
– Санчис удачно женился, – пояснила Алисия.
– Надо же, ну и пройдоха. В общем, не успел он подняться к себе, как появились две полицейские машины, легковушка и фургон, и оттуда высыпал целый взвод. Человек семь или восемь. Легавые окружили дом, а затем один из них, элегантный как денди, позвонил в дверь.
– А ты в тот момент где находился?
– В укрытии. Там через улицу ремонтируется большой дом, и в нем удобно прятаться. Как видите, я принял меры предосторожности.
– А потом?
– Через несколько минут Санчиса вывели в наручниках и в одной рубашке. Он сопротивлялся, но полицейский подсек ему дубинкой колени, и его волоком потащили к фургону. Я собирался двинуться следом, но мне показалось, что агент – тот, который был хорошо одет, – посмотрел в сторону стройки и заметил меня. Фургон умчался на большой скорости, а седан задержался, хотя и отъехал метров на двадцать, встав на углу с улицей Маргенат, чтобы его не увидели из окон особняка банкира. На всякий случай я решил остаться на месте, в своем укрытии.
– Молодец. В подобных случаях никогда не выдавай себя. Если упустишь объект, так тому и быть. Лучше потерять след, чем голову.
– И я так подумал. Как любит говорить отец, коготок увяз, птичке пропасть.
– Золотые слова.
– Если честно, я занервничал и начал соображать, как оттуда выбираться. И тут к дверям дома подъехал еще автомобиль. Роскошный «мерседес». Из него вышел мужчина, причем очень необычной внешности.
– Необычной?
– Он носит нечто вроде маски, словно у него нет половины лица.
– Моргадо.
– Вы его знаете?
– Это водитель Санчиса.
Фернандито закивал, вновь почувствовав вкус к тайнам, окружавшим обожаемую Алисию.
– Я тоже решил, что он шофер. Судя по его одежде. Он оставил машину и скрылся в доме. Скоро он вышел снова, на сей раз в компании с женщиной.
– Как выглядела женщина?
– Молодая, как вы.
– Я кажусь тебе молодой?
Фернандито поперхнулся.
– Не сбивайте меня. Повторяю, молодая женщина лет тридцати, но одета, как дама в годах. Солидная и богатая матрона. Поскольку я не знал, кто она такая, то дал ей прозвище Мариона Ребулл[53].
– Ты недалеко ушел от истины. Даму зовут Виктория Убач, или Санчис. Она супруга арестованного банкира.
– Вот здорово! Ушлые финансисты вечно женятся на девушках намного моложе себя и намного богаче.
– Теперь ты знаешь, к чему стремиться.
– Нет, это не по мне. Итак, вернемся к нашей истории: парочка села в «мерседес». Женщина выбрала переднее сиденье, рядом с водителем, что мне показалось странным. Как только автомобиль тронулся, полицейские двинулись за ним.
– А ты пристроился в хвост.
– Разумеется.
– Далеко пришлось ехать?
– Нет, не очень. «Мерседес» свернул в квартал узеньких опрятных улочек, из тех, что пахнут богатством и эвкалиптами и где редко кого встретишь, кроме нянек и садовников, дальше выскочил на Куатро-Каминос, а уже оттуда вырулил на Тибидабо. На бульваре меня едва не раздавил синий трамвай, и не произошло этого лишь потому, что Господь сжалился надо мной.
– Ты должен надевать шлем!
– У меня есть шлем американского солдата, я купил его в Энкантс. Он мне пришелся как раз впору. Я написал на нем толстым фломастером: «Private Fernandito». Хоть по-английски это не означает «собственность», но все же…
– Ближе к делу, Фернандито.
– Простите. Я следовал за ними вверх по бульвару Тибидабо до конечной остановки трамвая.
– Они направились на станцию фуникулера?
– Нет. Водитель и сеньора… Убач шли по улице, которая тянется вокруг станции, а потом машина въехала в ворота особняка. Тот стоит на пригорке над бульваром. Особняк похож на замок из волшебной сказки и виден со всех сторон. Наверное, это самый красивый дом в Барселоне.
– Так и есть. Он называется Эль-Пинар, – произнесла Алисия. Она вспомнила, что видела его тысячу раз в детстве, когда по воскресеньям выходила из патроната Рибас, и мечтала в нем жить, наслаждаясь огромной библиотекой и панорамой ночного города, распростертого у ног, как ковер, сотканный из заколдованных огней. – А полиция?
– В полицейской машине сидели два здоровенных «пиджака», смотревших волком. Один из них занял пост у дверей дома, а второй отправился звонить по телефону в ресторан «Вента». Я прождал около часа, но ничего не произошло. Наконец легавый начал коситься на меня, что мне совсем не понравилось, и я прибыл, чтобы доложить о результатах наблюдения и получить указания.
– Ты великолепно справился, Фернандито. У тебя есть необходимая хватка.
– Вы так считаете?
– Из private, Фернандито, я произвожу тебя в corporal[54].
– Интересно, что это означает?
– Воспользуйся словарем, Фернандито. У тех, кто не учит языки, мозг становится мягким, как пюре из цветной капусты.
– Все-то вы знаете… Каковы будут дальнейшие инструкции?
Алисия задумалась на несколько мгновений.
– Я хочу, чтобы ты переоделся и надел шапку. Затем возвращайся назад и следи за домом. Но припаркуй мотороллер подальше, чтобы полицейский, обративший на тебя внимание, не узнал его.
– Я оставлю его около Ротонды и поднимусь вверх на трамвае.
– Отличная мысль. Затем попытайся подсмотреть, что происходит в особняке, но ни в коем случае не рискуй. Едва тебе покажется, будто тебя узнали или приглядываются к тебе чуть внимательнее, немедленно уноси ноги. Понял?
– Да.
– Часа через два или три возвращайся ко мне с отчетом.
Фернандито вскочил, выражая готовность выполнить свою миссию.
– А вы чем намерены заниматься? – спросил он.
Алисия сделала неопределенный жест рукой.
– Вы ведь не натворите глупостей, правда? – уточнил Фернандито.
– Что это вдруг тебе пришло в голову?
Он в растерянности оглянулся на нее с порога:
– Не знаю.
На сей раз Фернандито спускался по лестнице размеренным шагом, будто с сожалением наступая на каждую ступеньку. Оставшись одна, Алисия снова уложила дневник Исабеллы в ящик и спрятала под диван. Потом зашла в ванную комнату и умылась холодной водой. Раздевшись, она открыла шкаф.
Алисия выбрала черное платье, как не преминул бы отметить Фернандито, напоминавшее один из вечерних туалетов Марионы Ребулл для посещения оперы в «Лисео». Когда Алисии исполнилось двадцать три года (возраст, до которого не дожила Исабелла Хисперт), Леандро пообещал подарить ей все, что она пожелает. Алисия попросила у него платье, около двух месяцев соблазнявшее ее в витрине бутика на улице Росельон, и замшевые французские туфли в тон. Леандро, не моргнув глазом, выложил за это целое состояние. Продавщица, не знавшая и не посмевшая спросить, кем она ему приходится, дочерью или возлюбленной, заметила лишь, что очень немногие женщины отважатся носить подобные вещи. После бутика Леандро повел Алисию ужинать
