Должность во Вселенной. Время больших отрицаний

одно с другим, MB с Шаргородом, уступил обстоятельствам, стихии… дал слабину.

И два дня спустя Юрий Акимович покинул институт. На прощание он подарил хорошую идею: есть Министерство строительных материалов и конструкций, которое много отдало бы, чтобы узнать в течение года (а лучше бы раньше), как их новые материалы и конструкции поведут себя в сооружениях лет через двадцать – пятьдесят – сто… Корнев, услышав, чуть не подпрыгнул: и как прежде не сообразил! Наилучшее решение строительных проблем: министерство не только обеспечит материалами и конструкциями, но и специалистов-разработчиков пришлет, денег даст, если надо.

– Юра, и теперь, когда рутинные дела посредством вашей идеи будут решены, когда развяжутся руки для творчества, вы?!

– Александр Иванович, пусть они развяжутся у кого-то другого, – ответил тот.

Толчея идей, толчея людей; один приходит, другой уходит… турбуленция.

Глава 17

Гора и магометы

Грешить, злодействовать, а равно делать добро и совершать подвиги надо без натуги. А если с натугой – лучше не надо.

К. Прутков-инженер. Мысль 77I

213-й день Шара

N = N0 + 365902479

День текущий: 1,3745600 мая, или 2 мая, 8 час 59 мин 22 сек

На уровне К24: 2 + 8 мая, 23 час 44 мин

Войдя этим майским утром в приемную, Корнев заметил, как Нюся при виде его быстро задвинула ящик стола и выпрямилась.

– Та-а-ак! – зловеще протянул Александр Иванович, приближаясь к секретарше; та покраснела. – Читаем художественную литературу в рабочее время. Ну-ка? Про любовь, конечно?

– И вовсе не художественную и не про любовь. – Нюся открыла ящик, выложила книгу. – Не до любви.

– А!.. «Теория электронно-дырочного перехода в полупроводниках». Понимаю, вы ведь у нас вечерница. Ну, это можно и не прятать, Нюсенька, читайте открыто, разрешаю не в ущерб делам. Повышение квалификации сотрудников надо поощрять. Когда экзамен?

– Сегодня.

– Кровавая штука эта «теория перехода», как же, помню. Дважды сам срезался, пока сдал… а уж сколько я потом на ней невинных студенческих душ загубил – и не счесть! – День только начинался, настроение у Корнева было отличное, Нюся ему нравилась – он придвинул стул, сел возле. – Пользуйтесь случаем, Нюсенька, лучшего консультанта вы в Шаре не сыщете. Над чем вы корпели?

– Да вот… – Оживившаяся секретарша раскрыла учебник на закладке. – Это электрическое поле в барьере – не пойму, откуда оно там берется без тока?

– А… ну это просто: по одну сторону барьера высокая концентрация свободных электронов, по другую – «дырок». В своих зонах они электрически уравновешены с ионами, поля нет. Но концентрация свободных носителей заряда не может оборваться резко – вот они и проникают за барьер, диффундируют… ну, вроде как запах, понимаете? – Нюся старательно тряхнула кудряшками. – А проникнув, становятся скоплениями зарядов: электроны – отрицательного, «дырки» – положительного. Между ними и поле… Здесь, главное, надо уметь пользоваться этим соотношением, – главный инженер отчеркнул ногтем в книге формулу n × p = const, – означающим… что?

– Что произведение концентраций электронов и «дырок» в каждом участке полупроводника постоянно, – отрапортовала та.

– Истинно. Из него все и вытекает… – Александр Иванович вдруг с особым вниманием взглянул на это соотношение. – Похоже на соотношение Пеца, на его закон сохранения материи-действия, скажите пожалуйста!

– А почему это поле меняется от внешнего напряжения? – спросила Нюся. – То расширяется, то сужается…

– Это не поле меняется, а барьер сопротивлений. Барьер! – Корнев поднял палец. – Это запомните, Нюся, на этом часто горят. Когда к переходу приложено напряжение в «прямом направлении», толщина барьера уменьшается, когда в «обратном» – увеличивается, и весьма сильно… Постой, а ведь и в самом деле, – он сбился с тона, – при одной полярности барьер растягивается от напряжения, а при другой… уменьшается! Вот это да! Ой-ой! Как это я раньше-то не усек?.. – Он глядел на секретаршу расширившимися глазами. – Вон она, идея-то! Где Вэ Вэ?

– В координаторе. – Нюся смотрела на него с большим интересом.

– В координаторе… – в забытьи бормотал Корнев, поднимаясь со стула; он побледнел. – И соотношения похожи. У нас ведь тоже барьер, переходный слой с полями… Нюся, вы – гений!

Он взял голову секретарши в ладони, крепко чмокнул ее в губы, выбежал из приемной.

Нюся сидела, ничего не понимающая и счастливая, все еще чувствуя горячие губы Корнева и уколы от его щетинок.

II

Валерьян Вениаминович, сидя на повернутом спинкой вперед стуле перед экранной стеной, предавался необходимому по утрам занятию – вживался в образ башни. Все знали, что в эти минуты его отвлекать не следует.

– Вэ Вэ! – услышал он вдруг голос и почувствовал на плече руку Корнева – и по жесту этому, по обращению, позволительному только с глазу на глаз, да и то не всегда, понял, что главный инженер в необычном состоянии. – Вэ Вэ, кончайте смотреть на экраны, смотрите лучше на меня: я нашел! Та-ак… – Корнев огляделся. – Давайте-ка сюда! – Потащил директора и его стул к столу, за которым трудился над программами старший оператор Иерихонский. – Шурик Григорьевич, кыш отсюда! Чистую бумагу оставь. – Тот исчез. Они сели к столу, Александр Иванович нацелился авторучкой на лист. – Значит так… – Но передумал: – Нет, сначала вы, Валерьян Вениаминович: изложите-ка мне вкратце, но внятно суть вашей теории электрического поля в переходном слое Шара. Я читал, помню, но лучше, если вы освежите. Прежде всего – существование этого поля вытекает из вашего знаменитого соотношения, что произведение числа квантов на их величины в равных геометрических объемах постоянно?

– Вытекает.

– Вот и в полупроводниках вытекает! Из р × n = const! – Корнев смачно потер ладони. – Ну-с, объясняйте, я весь внимание.

Пецу очень хотелось объяснить ему не это, а неуместность, даже скандальность такого поведения на виду у сотрудников. Но – облик Александра Ивановича дышал уверенностью, довольством собой, какой-то счастливой озаренностью; видимо, он и вправду что-то нашел. И Валерьян Вениаминович придвинул лист бумаги, принялся чертить на нем графики, писать символы – объяснять. Сначала сухо, с оттенком вынужденности, но постепенно увлекся: нетривиальный вывод, что в неоднородном пространстве-времени появляется без внешних зарядов (от знаменателя формулы) электрическое поле, был, как мы отмечали, его тайной гордостью.

– Та-а-ак!.. – нетерпеливо приговаривал Корнев, ерзая на стуле. – Ага, значит, чем круче градиент, изменение величин квантов с высотой, тем сильнее поле. Вот и в полупроводниковом переходе – чем резче меняется концентрация примесей, тем сильнее напряженность…

– И что же? – не выдержал Пец.

– А то, майн либер Валерьян Вениаминович, что должно быть в НПВ справедливо обратное: чем сильнее поле, тем круче сделается градиент величин квантов. Ведь как в полупроводниковом диоде? Если приложить обратное напряжение, барьер расширится. Уподобим барьер неоднородности в Шаре такому р-n-переходу. Только нам надо наоборот: чтобы от приложения внешнего напряжения он сужался…

– То есть не как в диоде? – Валерьян Вениаминович ничего не понимал.

– Да… то есть нет… то есть… ага!.. – Корнев сбился, в недоумении поднял брови. – Гм… нет, диод здесь ни при чем.

– А что при чем?! – Пец начал сердиться.

– Э-э… мм… понимаете, Валерьян Вениаминович, я ведь, собственно, о том, что… ну, это поле Шара – оно ведь не